Трансцендентная сингулярность души (сборник)
Шрифт:
Это что – литература? Блестящий слог? Интересные темы? Отнюдь. Давайте дальше.
«У Семена Файбисовича есть такой диптих, или, как говорит один Семин родственник, двухтих: ванная и уборная в разрезе. В ванной самозабвенно, перед приемом гостей прихорашивается жена, первая, не Варя. А в уборной, в спущенных, как полагается, штанах сидит на унитазе сам Семен и прячет лицо в ладонях»…
«Сводного брата, Руфу, убили в первую неделю войны, а мою маму отправили в эвакуацию. Там она недоедала, покрылась струпьями и бросила, стесняясь своего безобразия, школу»…
«Жили так. Малая Дмитровка, комната 7 квадратных метров в коммунальной квартире. Овдовевшая свекровь Софья Моисеевна со старорежимным высокомерием.
А это что – великая русская литература? Дело даже не в том, что текст не о русских, а в том, что не по-русски. По примитивно-канцелярски. Убогий бедный корявый слог, а темы – вообще полный пипец. Вот ещё, к примеру:
«Сначала Лена подстригла мне ножницами над газетой бороду. Жена считает, что у меня немужской подбородок, и я, сославшись на эту незадачу, оговорил с врачом право не обривать лицо наголо. Потом я разделся и сел на корточки в ванну со ржавчиной на дне и намылил себе грудь и подмышки. Поочередно я задирал руки, согнутые в локте, и Лена мне выбрила подмышки, у самого у меня плохо получалось»…
Пожалуй, хватит. У всякого нормального читателя, подобная вердыщенка вряд ли может вызвать что-либо иное, кроме отвращения и брезгливости.
Гандлевский радостно извергает из себя перлы высокого штиля: муд@ки, педер@сты, мастурб@ция, г@вно и т. п., причем, без купюр. Всё это прёт из него, как г@вно из унитаза. Не позорно ли? Не стыдно?
Хотелось бы спросить уважаемых господ, раздающих нынче литературные премии направо и налево в своём тесном эстетствующем кругу: у нас в России что – нет хороших поэтов? У нас что – нет хороших писателей?
Я не понимаю, почему все вокруг молчат, как дохлые рыбы. Неужели даже вякнуть боятся? Доколе мы будем в нашей стране терпеть всю эту нахальную свору пройдошистых псевдолитературных «гениев»? Этих пробивных бездарей? Этих завсегдатаев литобъединений и литклубов сытой московской тусовки? Этих эстетствующих болтливых князьков? Эту пятую колонну, не любящую ни родину, ни народ, ни литературу, а любящую только себя в литературе?! Или это теперь навсегда?
Мура
Японский писатель Мураками известен всемирно. Как пишут его апологеты, он – «классик современной японской литературы». Тиражи его книг неимоверны. Рейтинги зашкаливают. Недавно ему чуть не присудили нобелевскую премию. А на меня Мураками наводит скуку. Ни одну из его книг я не только не смог дочитать до конца, но обычно бросал на первых страницах. Его тексты смехотворно примитивны как по смыслу, так и по слогу.
К примеру, проанализируем рассказ «Призраки Лексингтона» из одноимённого сборника – «одного из самых известных сборников». Сюжетец вот какой. Мураками (он рассказывает о себе) подружился с неким Кейси, «человеком мягким, хорошо воспитанным и образованным». Причем, «в маленьких очках от Армани он выглядел очень элегантно». Дружба заключалась в том, что Мураками раз в месяц приезжал к Кейси домой, где выпивал с ним немного вина и слушал джаз. А жил тот Кейси с «молчаливым настройщиком пианино по имени Джереми». Из контекста следует, что Кейси с Джереми были приятной гомосексуальной парой, хотя напрямую Мураками об этом не написал. Джереми вскоре улетучился, а Мураками занял его место. Однажды Кейси уехал куда-то по делам. Мураками остался сторожить его дом с собакой. Ночью он проснулся от шума. В доме были какие-то люди! Может, это грабители? «Как поступить? Можно не делать ничего и спрятаться в спальне на втором этаже, закрыть дверь изнутри на ключ, нырнуть в постель». Но, прислушавшись к шуму, Мураками услышал смех и приятную музыку. «Судя по атмосфере, эти ребята, должно быть, нормальные люди», – предположил он. В последующих фразах Мураками пишет буквально следующее: «Зажег свет, достал из стола увесистый нож… Однако, я представил, как захожу с большим ножом в комнату, где проходит вечеринка, и понял, насколько по идиотски буду при этом выглядеть». Мураками обеспокоен тем, как он будет выглядеть! Не мужчина, а гламурная красотка. Причем, он даже не заметил (как автор), что написал текст по идиотски, противореча сам себе. Интересно, кто же были люди, внезапно появившиеся в доме ночью? Призраки! «По спине пробежали мурашки». Не
И другие рассказики сборника примерно в том же духе. Убожество. Примитив. Мура.
«Три товарища» Ремарка
Недавно я в четвёртый раз, начиная с юности, перечитал книгу Ремарка «Три товарища». И в очередной раз книга заставила меня переживать и видеть по-новому. Но одно, самое важное, осталось неизменным: сильный психологический резонанс.
Герои романа абсолютно достоверны, причем, и главные, и второстепенные. По-видимому, это потому, что материал в значительной степени документален, все художественные придумки основаны на прочном биографическом фундаменте. Автор не скатывается при изложении событий до дневника, но и не высасывает фабулу из пальца. Он мастерски рисует времена Великой немецкой депрессии вблизи 30-х годов.
Экономическая разруха обострила мрачные проявления тяжелого быта капиталистической Германии. Тотальная безработица, гигантская инфляция, развал промышленности, разорение среднего класса, нищета рабочих – всё это имеет место на фоне процветания лавочников, жуликов, перекупщиков и банкиров. Не удивительно, что в Германии поднимает голову национал-социализм (эта тема в книге не является главной, лишь затрагивается вскользь). Проституция достигла невиданных масштабов. Женщины выходят на панель, чтобы не умереть с голода. И это не фигуральное выражение, это беспощадная реальность. В мире наживы ценятся только деньги и товар. Товар – деньги – товар – деньги…
Три товарища, прошедшие когда-то через окопы 1-й мировой войны, вынуждены приспосабливаться к этому мерзкому миру, чтобы выжить. Они устроили небольшую авторемонтную мастерскую. Они остаются на плаву только потому, что их клиенты разоряются и поэтому продают им автомобили за бесценок. После ремонта им удаётся сбагрить товар тем, кто пока процветает. Днём они вкалывают, а по вечерам пьют.
Главный герой романа тридцатилетний Роберт Локамп, от лица которого ведётся повествование, более всех одурманивает себя работой и ромом. Робби, как называют его все, мучается скукой, одиночеством и воспоминаниями о войне, на которой был ранен и потерял многих товарищей. Он кочует по дешевым барам, якшаясь с такими же неприкаянными, прожигающими жизнь. Иногда он там играет на пианино для проституток, с которыми имеет приятельские отношения. В душе он подсмеивается над ними, но жалеет и помогает, чем может. Он вообще отличается редкостным даром понимать и поддерживать людей. Он проницателен, ироничен и остёр на язык, но вместе с тем снисходителен и великодушен.
И вот на горизонте появляется красивая и обаятельная Патриция Хольман – стройная нежная девушка неопределенных занятий с музыкальным образованием. Робби по уши втрескивается в нёё, что и следовало ожидать.
Сначала он мучается в сомнениях. Ведь она занимает гораздо более высокое положение в обществе. Он ей не пара. У неё есть состоятельный любовник и масса поклонников. Конкурировать с ними почти бесполезно.
Тем не менее, вопреки здравому смыслу, он начинает рьяно окучивать Патрицию и, как мальчишка, вдохновенно привирает о своих финансовых возможностях, выдумывает свои путешествия по миру и т. д. В минуты просветления он спрашивает своего старшего товарища Отто, всегда ли влюблённый мужчина ведёт себя по-идиотски. На что мудрый Отто отвечает: «Запомни одну вещь, мальчик. Никогда, никогда и ещё раз никогда ты не окажешься смешным в глазах женщины, если сделаешь что-то ради неё. Пусть это будет самым дурацким фарсом. Делай что хочешь – стой на голове, неси околесицу, хвастай, как павлин, пой под её окном. Не делай лишь одного: не будь с ней рассудочным».
Робби так и поступает. И, действительно, легко отбивает Патрицию у бизнесмена. Она не против. Ей льстит, что очередной поклонник потерял голову и готов на всё. Робби катает её на автомобиле, водит по ресторанам, дарит букеты роз и т. д.
Она не слишком-то любит его, хотя ей с ним комфортно и не скучно. Иногда она болеет и отклоняет его предложения о встрече. Она нездорова слишком часто. Он дико ревнует. Он уверен, что она с кем-то шляется (кстати, не без оснований). Но, как всякий влюблённый, он всё прощает и находит тысячу объяснений её странному поведению.