Трансмиграция Тимоти Арчера
Шрифт:
Мне мерещилось, будто Рейчел Гаррет стала очень старой, пока сидела в своем плетеном кресле, и я подумала о той древней сивилле — не могла только вспомнить, была ли эта сивилла Дельфийской или же Кумской, — которая выпросила бессмертие, но при этом не догадалась потребовать сохранения молодости, вследствие чего жила вечно, но стала такой старой, что в конце концов друзья вывесили ее на стене в сосуде. Рейчел Гаррет походила на тот жалкий остаток из кожи да косточек, нашептывавший из сосуда на стене. Что за стена и в каком городе империи, я и вправду не знаю — может сивилла все еще там. А может, это существо, что предстало перед нами в образе Рейчел Гаррет, и было той сивиллой. Но в любом случае я не хотела услышать то, что она скажет я хотела уйти.
— Сядь, — велела Кирстен.
Тогда я осознала, что уже стою. Реакция бегства, сказала я себе. Инстинктивная. При ощущении приближающегося врага. Ящеричная часть мозга.
Рейчел Гаррет прошептала:
— Кирстен. — Но теперь она произнесла имя правильно: Шишен, чего никогда не делала ни я, ни Джефф, ни Тим. Но именно так Кирстен произносила его сама, хотя она уже и отказалась от мысли приучить к этому других — по крайней мере, в Соединенных Штатах.
В ответ Кирстен издала приглушенный звук. Старуха в плетеном кресле произнесла:
Ultima Cumaei venit iam carminis aetas; magnus ab integro saeclorum nascitur ordo. Iam redit et Virgo, redeunt Saturnia regna; iam nova…— Бог мой. — выдавил Тим. — Это Четвертая эклога. Вергилия.
— Хватит, — еле выговорила Кирстен.
Я подумала: старуха читает мои мысли. Она знает, что я думала о сивилле. Обращаясь ко мне, она произнесла:
Dies irae, dies illa, Solvet saeclum in favilla: Teste David cum Sibylla. [77]77
Католическая секвенция «Dies Irae» («День Гнева»): «Тот
день, день гнева, // В золе развеет земное, // Свидетелями
Давид с Сивиллой». Перев. Р. Поспеловой и Я. Боровского.
Да, она читает мои мысли, утвердилась я. Она даже знает, что я это знаю. Я думаю, а она пересказывает мне мои же мысли.
— Mors Kirsten nunc carpit, — прошептала Рейчел Гаррет. — Hodie. Calamitas… timeo… [78] — Она выпрямилась в кресле.
— Что она сказала? — спросила Кирстен у Тима.
— Очень скоро ты умрешь, — спокойно ответила ей Рейчел Гаррет. — Я думала, что сегодня, но не сегодня. Я увидела это здесь. Но не совсем ясно. Так говорит Джефф. Поэтому он и вернулся: предупредить тебя.
78
«Смерть теперь изнуряет Кирстен… Сегодня.
–
Гибель боюсь» (лат.)
— Как умрет? — спросил Тим.
— Он точно не знает, — ответила Рейчел Гаррет.
— Насильственной смертью? — настаивал Тим.
— Он не знает, — повторила старуха. — Но они готовят место для тебя, Кирстен. — Теперь все ее возбуждение прошло, она казалась совершенно невозмутимой. — Это ужасная новость. Мне так жаль, Кирстен. Неудивительно, что Джефф вызвал столько беспорядков. Обычно есть причина… Они возвращаются по веской причине.
— Можно что-нибудь сделать? — спросил Тим.
— Джефф считает, это неизбежно, — ответила через некоторое время старуха.
— Тогда зачем же он вернулся? — взбешенно спросила Кирстен. Ее лицо было белым.
— Он хотел предупредить и своего отца.
— О чем? — спросила я.
— У него есть шанс жить. Нет говорит Джефф. Его отец умрет вскоре после Кирстен. Вы оба умрете. Это будет скоро. Есть некоторая неясность относительно отца, но не женщины. Если бы я могла сказать вам больше, то сказала бы. Джефф все еще со мной, но больше он ничего не знает. — Она закрыла глаза и вздохнула.
Казалось, из нее выпала вся жизнь, пока она сидела в старом кресле, сцепив руки. Затем она вдруг наклонилась вперед и взяла свою чашку с чаем.
— Джефф так беспокоился, чтобы вы узнали, — сказала она бодро и радостно. — Теперь ему намного лучше. — Она улыбнулась нам.
Все еще мертвенно-бледная, Кирстен прошептала:
— Ничего, если я закурю?
— Ах, я бы предпочла, чтобы ты не курила, — ответила доктор Гаррет. — Но если тебе так хочется…
— Благодарю.
Дрожащими руками Кирстен прикурила сигарету. Она все таращилась и таращилась на старуху, с отвращением и яростью — во всяком случае, так мне показалось. Я подумала: убей спартанского гонца, леди. Считай виновным его.
— Мы вам очень благодарны, — сказал Тим доктору Гаррет ровным, сдержанным голосом. Постепенно он начал приходить в себя, брать контроль над ситуацией. — Значит, Джефф вне всяких сомнений живет в загробном мире? И это был именно он, кто приходил к нам с тем, что мы называем «явлениями»?
— Ну да, — ответила доктор Гаррет. — Но ведь Леонард сказал вам это. Леонард Мейсон. Вы уже знали это.
— А мог это быть какой-нибудь злой дух, выдающий себя за Джеффа? А вовсе не сам Джефф? — спросила я.
Доктор Гаррет кивнула, блеснув глазами:
— Вы весьма бдительны, юная леди. Да, конечно же, такое могло быть. Но не было. Со временем учишься видеть разницу. Я не обнаружила в нем злобы, лишь участие и любовь. Эйнджел — тебя ведь зовут Эйнджел, не так ли? — твой муж просит у тебя прощения за свои чувства к Кирстен. Он знает, что это несправедливо по отношению к тебе. Но он думает что ты поймешь.
Я ничего не ответила.
— Я правильно назвала твое имя? — робко спросила меня Рейчел Гаррет.
— Да, — подтвердила я и обратилась к Кирстен: — Дай мне затянуться.
— На, — Кирстен протянула мне сигарету. — Оставь себе. Мне нельзя курить. — Она обратилась к Тиму. — Ну? Пойдем? Я не вижу смысла оставаться здесь. — Она взяла сумочку и пальто.
Тим заплатил доктору Гаррет — я не видела сколько, но это были наличные, а не чек — и вызвал по телефону такси. Десять минут спустя мы ехали вниз по извилистой дороге на холме к дому, где остановились.