Трансмиграция Тимоти Арчера
Шрифт:
В основном она говорила о своем сыне Билле, которого из-за проблем с психикой не взяли в армию. Это, казалось, одновременно и радовало, и раздражало ее.
— Я удивлен, что у вас такой взрослый сын, уже подлежащий призыву, — заметил епископ.
С минуту Кирстен молчала. Ее черты, искаженные мукой, немного разгладились. Я ясно видела, что замечание Тима ее развеселило.
В этот период своей жизни она выглядела весьма привлекательно, но нескончаемые тяготы налагали свой отпечаток как на ее облик, так и на то эмоциональное впечатление, что она производила. Хотя я и восторгалась ею, я равным образом знала, что Кирстен никогда не упустит возможности выдать
— Билл в этом возрасте только физически, — наконец ответила Кирстен. Но теперь она выглядела много бодрее. — Как там недавно сказал комик в программе Джонни Карсона? «Моя жена не пойдет к пластическому хирургу, она хочет настоящее». Я была в парикмахерской, поэтому и опоздала. Однажды, как раз когда мне нужно было лететь во Францию, мне сделали такую прическу, что — она улыбнулась — я выглядела как клоун. Все то время, что я была в Париже, я носила «бабушку» [21] и всем говорила, что направляюсь в Нотр-Дам.
21
В английском языке слово «babushka» также имеет значение «косынка».
— Что такое «бабушка»? — спросил Джефф.
— Русская крестьянка, — ответил епископ Арчер.
Внимательно посмотрев на него, Кирстен сказала:
— Да, это так. Должно быть, я упомянула не то слово.
— Вы упомянули то слово, — успокоил епископ. — Название отреза материи, которым повязывают голову, происходит…
— О боже, — выдохнул Джефф.
Кирстен улыбнулась и пригубила вина.
— Я так понимаю, вы член ФЭД, — продолжил епископ.
— Я и есть ФЭД. — ответила Кирстен.
— Она — одна из его основательниц, — пояснила я.
— Знаете, у меня весьма строгий взгляд на аборты, — уведомил епископ.
— Знаете, — парировала Кирстен, — у меня тоже. В чем заключается ваш?
— Мы убеждены, что нерожденные обладают правами, которыми их наделил не человек, но Всемогущий Бог, — произнес епископ. — Право отбирать человеческую жизнь отвергается еще со времен десяти заповедей.
— Вот об этом я и спрошу вас. Как вы думаете, у человека остаются права, когда он или она умер?
— Простите? — не понял епископ.
— Ну, вы предоставляете им права до того, как они родились. Почему бы им не предоставлять те же права после того, как они умерли?
— На самом деле права после смерти у них все-таки есть, — заметил Джефф. — Без распоряжения суда вы не сможете воспользоваться трупом или органами, изъятыми у него для…
— Я пытаюсь доесть эту оскаровскую телятину, — прервала я, предвидя бесконечный спор впереди, который мог бы закончиться отказом епископа Арчера бесплатно выступить для ФЭД. — Можем мы поговорить о чем-нибудь другом?
Ничуть не смутившись, Джефф продолжил:
— Я знаю парня, который работает в конторе коронера. Он рассказывал мне, что однажды они ворвались в отделение интенсивной терапии в… забыл, какой больницы. Короче, женщина только что умерла, а они зашли и вырезали у нее глаза для трансплантации еще до того, как приборы прекратили регистрировать признаки жизни. Он сказал, что подобное происходит постоянно.
Какое-то
— Я испытываю большой интерес к ФЭД, — мягко сказал он.
— Как и большинство людей, — ответила Кирстен, но теперь она казалась неподдельно довольной. — Епископальная церковь допускает рукоположение женщин?
— В священники? — уточнил епископ. — Этого еще нет, но грядет.
— То есть, как я понимаю, лично вы это одобряете.
— Безусловно, — кивнул он. — Я весьма активно интересуюсь осовремениванием норм для дьяконов мужского и женского пола… Что касается меня, в своей епархии я не позволю употреблять слово «дьяконисса». Я настаиваю, чтобы как дьяконы-мужчины, так и дьяконы-женщины назывались «дьяконами». Нормализация образовательных и воспитательных основ для дьяконов обоего пола позже сделает возможным рукополагать дьяконов-женщин в священники. Это представляется мне неизбежным, и я активно над этим работаю.
— Что ж, я действительно рада слышать это от вас, — сказала Кирстен. — Тогда вы заметно отличаетесь от католиков. — Она поставила свой бокал. — Папа…
— Епископ Римский, — прервал ее епископ Арчер. — Вот кто он на самом деле: Епископ Римский. Римская католическая церковь. Наша церковь тоже католическая.
— Вы думаете, у них никогда не будет священников-женщин? — спросила Кирстен.
— Только когда настанет Parousia. — ответствовал епископ.
— Что это? — поинтересовалась Кирстен. — Вам придется простить мне мое невежество. У меня и вправду нет религиозного образования или наклонностей.
— И у меня тоже. Я лишь знаю, что, как выразился философ-идеалист Мальбранш, «не я дышу, но Бог дышит во мне». Parousia — Пришествие Христа. Католическая церковь, частью которой мы являемся, дышит и дышит лишь посредством живительной силы Христа. Он — голова, а мы лишь тело. «И Он есть глава тела Церкви», [22] как сказал Павел. Это представление известно еще с древнего мира, и это представление, которое мы в силах постигнуть.
— Как интересно, — отозвалась Кирстен.
22
К Колоссянам 1: 18.
— Нет, правда. Интеллектуальные вопросы интересны, равно как и случайные факты — например, количество соли, добываемое одной шахтой. Тема, о которой я говорю, определяет не то, что мы знаем, но то, что мы есть. Мы живем Иисусом Христом. «Который есть образ Бога невидимого, рожденный прежде всякой твари; ибо Им создано все, что на небесах и что на земле, видимое и невидимое: престолы ли, господства ли, начальства ли, власти ли, — все Им и для Него создано; и Он есть прежде всего, и все Им стоит». [23]
23
К Колоссянам 1: 15–17