Травинка на холодном ветру
Шрифт:
Гвен возвратилась с одеждой в одной руке и старыми открытыми сандалиями в другой. Прежде чем передать вещи, она протянула перед собой руку, намекая, что хочет получить деньги. Милена безропотно отдала золотую монету и только тогда ей вручили застиранное до дыр платье вместе с длинной накидкой из грубой ткани. Главным её достоинством был капюшон, позволявший спрятать лицо.
– Чулочки на тебе дорогие, - обратила внимание Гвен после того, как закончила обследовать монету и пробовать её на зуб.
– Ниточка к ниточке. Клиент, что ли, подарил?
– Подарил, - рассеянно ответила Милена, пытаясь справиться с верёвочными завязками сандалий.
– Поторопись, я тебя сразу на задний двор выведу, а то внизу егеря у Эмиля про какого-то курьера выспрашивают.
– Мы успеем уйти?
– забеспокоилась девушка.
– Хозяину гостиницы известно, кто в каком номере останавливался.
– Плохо ты знаешь Эмиля.
– засмеялась Гвен.
– Бесплатно он расскажет только о погоде, и то вчерашней. Егеря ещё помучаются, прежде чем что-нибудь выведают про твоего клиента. Это его шмотки остались?
– Его. В одном исподнем выпрыгнул из окна.
– Понятно. Тебя провожу и заберу вещички из номера. Мало ли на что сгодятся.
– Бери. Он сюда точно не вернётся.
– Платьице, вроде бы впору тебе пришлось, - сказала Гвен, бегло осмотрев девушку с ног до головы.
– Я его у дочки нашей посудомойки позаимствовала. Драное немного, но ничего, ты себе на новое заработаешь. Что-то в тебе клиент нашёл, если польстился на такую худобу. Пойдём.
Проститутка провела Милену в конец коридора, открыла своим ключом самую крайнюю дверь, за которой оказалась лестница на первый этаж.
– Ступай вниз. Дверь закрыта изнутри на щеколду. Выйдешь на задний двор, иди вдоль забора до самого угла. Там собаками прорыт под забором лаз. Ты как раз сможешь через него выбраться. Дочке нашей посудомойки это удаётся, а вы одной комплекции. И помни, подруга, ты обещала мне больше здесь не показываться. Если ещё раз увижу - пеняй на себя.
– Не увидишь, - заверила девушка.
– Спасибо за всё, Гвен. Прощай.
– Щедрых тебе клиентов, подруга, - подмигнула проститутка и закрыла за ней дверь в коридор.
"Интересно, что в тебе такого увидела проститутка, если приняла за свою?" - полюбопытствовало Сомнение.
"Пришлось её немного к этому подтолкнуть, - ответила Милена.
– Наверное, Гвен сейчас недоумевает, почему вдруг решила мне помочь, а не отобрала золотую монету и не сдала Эмилю".
"А может быть всё гораздо проще? Почему бы не предположить, что у баронессы фон Кифернвальд врождённый талант к этому занятию? Именно поэтому проститутка назвала тебя подругой и проявила профессиональную солидарность".
"Какую, по-твоему, маскировку мне было ещё использовать? Я в одной сорочке находилась в номере, который, по мнению Гвен, принадлежал мужчине. Проще всего было прикинуться продажной женщиной".
"У тебя замечательно получилось".
"Заткнись и не мешай. Сейчас не до дискуссий на высокоморальные темы".
"Фи, как мы дурно воспитаны".
– Не тебе судить, - вслух пробормотала девушка, - к тому же, хорошие манеры пригодятся мне ещё не скоро.
Прорытый собаками лаз представлял собой узкую нору под нижним краем досок, из которых был сколочен забор. Увидев размеры многочисленных собачьих следов, Милена поняла, что необходимо как можно быстрее покинуть задний двор гостиницы. Она кое-как протиснулась под досками забора, поздно сообразив, что нужно было делать это лёжа на спине. Тогда ей не мешали бы колени, и было бы легче двигаться, упираясь пятками в землю.
Лаз вывел девушку на заросший травой пустырь, служивший местом ночёвки для тех, кто не мог себе позволить снять номер в гостинице, или же просто экономил средства. Увидев шатры и несколько палаток разного размера, можно было подумать, что на пустыре разместился бродячий цирк. Не хватало только помоста для выступления артистов и вездесущих торговцев леденцами. Милена появилась на пустыре в тот момент, когда обитатели палаток стали покидать свои матерчатые жилища. Наиболее расторопные уже разжигали огонь на месте старых, покрытых пеплом кострищ, и кипятили воду для умывания и утреннего чая.
Внимание девушки привлекла группа женщин разного возраста, одетых в такие лохмотья, на фоне которых её нынешнее одеяние смотрелось чуть ли не праздничным платьем. Странность заключалась в том, что сильно поношенная одежда не соответствовала облику этих людей. Прежде всего, Милена отметила чистые аккуратно подстриженные волосы, которые у некоторых женщин были уложены в причёски. Никто из "оборванок" не пытался заняться какой-либо работой. Все они слонялись без дела, пока у костра суетилась дородная женщина в поварском фартуке и подносивший дрова и воду мужчина. Заинтригованная девушка захотела подойти ближе и, спрятавшись за одной из палаток, прислушалась к обрывкам разговоров, которые вели между собой странные люди.
"Забавно, - подытожила услышанное Милена, - священник счёл их грешницами и наложил на всех епитимью. Поэтому они отправились в Остгренц на богомолье в таком виде. Причём, все женщины замужем. Дома у них остались мужья, дети. Интересно, в какой церкви священник настолько строг к своим прихожанам?".
"Предлагаю добираться до столицы вместе с ними.
– посоветовало Сомнение.
– Так будет безопаснее. Да и вид у тебя подходящий".
"Может быть... Как я поняла из разговоров, здесь у них назначено место сбора, и в путь они тронутся только сегодня утром. Самое удивительное в том, что не все женщины хорошо знают друг друга. Мне это на руку".