Травля
Шрифт:
— Все хорошо, милый! Все хорошо! Это я, мама! Не бойся!
Ее последние слова показались ей глупостью. Вряд ли это существо ее боялось. Кто боялся, так это она.
— Я так понимаю… ты уже покушал? Больше не голодный? Хорошо. Тогда иди сюда, малыш. Иди к мамочке.
Она изобразила улыбку, протягивая к нему дрожащие руки. Клокотание постепенно стихло. Поднявшись с пола, он медленно подошёл к ней, в ее объятия. Кэрол порывисто прижала его к себе, зажмурившись.
— О, малыш… — простонала она, с трудом сдерживая слезы. — Что же это?.. Боже… Боже мой!
Он стоял неподвижно и молчал.
— Пойдем, приляжем. Я так устала. Давай отдохнем
Говоря это, она посадила Патрика на диван, потом осторожно заставила лечь. Он не противился.
Примостившись рядом, Кэрол укрыла их пледом и обняла сына, прижимая к себе.
— Ты понимаешь меня, сынок? Понимаешь то, что я говорю, ведь правда? Почему же ты молчишь? Ответь мне, пожалуйста. Хотя бы слово.
Но он продолжал молчать.
По щекам Кэрол потекли слезы.
— Мой мальчик… мой маленький мальчик, — тихо стонала она, поглаживая его по плечу. — Вернись ко мне, умоляю, вернись. О, Луи, да будь ты проклят! Все из-за тебя! Старая уродливая мразь, что бы ты сдох!
«Заткнись, несчастная! — прозвучал вдруг в ее голове голос Луи. — Кто скоро сдохнет — так это ты!».
«Не пугай, я не боюсь больше смерти! Твой проклятый сбежал, как перепуганный заяц! Даже если он не сдохнет по дороге, то изнасиловать уже точно никого не сможет!».
«Плевать мне на него. Он идиот. Не послушал меня. Сказал ему, что ты опасна, надо сразу убить, так нет же… Сами виноват. Так ему и надо. А ты не радуйся. Этот сбежал, придут другие. Проклятых много. От всех не отобьешься».
«Посмотрим!».
«Сдавайся, Кэрол. Это бессмысленно. Ты не сможешь мне противостоять, я все равно заберу Болли. Если покоришься и добровольно придешь ко мне с ним, я сохраню тебе жизнь. Даю слово. Разве ты не понимаешь, что подвергаешь его смертельной опасности? Количество тех, кто за ним охотится растет. Люди объединяются, чтобы уничтожить его. Ты не сможешь его защитить. Только я могу. Нам объявили войну. Проклятых убивают. И я не могу к ним подступиться, особенно к их главарю. Они прячутся за благословенными. Я их даже не вижу. И в этом твоя вина! Ты связалась с той ясновидящей, из-за тебя она узнала о нас, о благословенных. Столько веков никто ничего не знал! Бери сына и присоединяйся к нам. В этой войне ты должна быть среди своих, среди нас. Ради своего сына, привези его сюда, чтобы я мог его защитить! Он ещё мал и не набрал достаточно сил, чтобы стать неуязвимым для людей. Такой момент наступит, когда он вырастет, и тогда, даже если все люди на этой земле объединятся против него, ему все будет ни по чем. Только надо дождаться, когда этот момент наступит. Не упрямься, Кэрол! Я пришлю за вами проклятых, не противься, приезжай ко мне. Я не трону тебя».
«Пошел ты! Мы тебе не верим! Оставь нас в покое!».
«Ты все равно ничего не добьешься. Не сможешь сохранить в мальчике человека. Потому что он не человек. Его сущность пробудилась, и ничто не сможет снова ее усыпить. Как бы ты ни пыталась ее подавить и вернуть образ Патрика, она все равно будет давать о себе знать, и чем дальше — тем чаще и сильнее. Все человеческое — это всего лишь пыль, которая осела на нем, пока она спал, придет время и от нее не останется и следа. Ничто не может этому помешать. Почему ты хочешь, чтобы твой сын жил обычной жизнью ничтожного человека, ничем от других не отличающегося? Что хорошего в человеческой
«Проваливай, урод!».
«Нет, никогда! Скоро Болли сам все поймет. Поймет, кто он и кто вы. Он сам не захочет оставаться таким жалким примитивным созданием, как вы. И тогда всему, к чему вы привыкли, придет конец. Вы станете всего лишь пищей. Как эта женщина на полу. Я чуть не умер от смеха, когда услышал, что ты сказала! «Ты уже покушал, сынок?». Вот это правильная реакция, молодец, хвалю! Если ты будешь вести себя так и дальше, я даже готов сохранить тебе жизнь".
«Я просто очень испугалась… хотела его успокоить. Это вовсе не значит, что я отнеслась к этому так, как ты думаешь!».
«Ты отнеслась правильно, впервые. Советую поступать и относиться к этому так же. И тебе, и твоему сыну только легче от этого будет. Если вы будете закрывать на это глаза, это не значит, что этого не будет происходить. Будет. Это только начало».
«Заткнись! Убирайся!».
Кэрол, сжав голову руками, беззвучно зарыдала. И внезапно застыла, почувствовав на себе взгляд черно-бардовых глаз. Задержав дыхание, она покосилась в сторону, на эти глаза, невольно задрожав от страха.
«Боишься? Правильно — бойся! Бойся его!» — сухой надтреснутый смех болью отозвался в ее голове. Но этот смех внезапно оборвался, когда его перекрыло странное шипение, многозвучное, смешанное одновременно с чем-то, похожим на рычание. И звучало оно угрожающе и яростно, как показалось Кэрол.
«Болли, не сердись, это же я, Луи. Я желаю тебе только помочь! Вернись ко мне, я не трону твою маму, обещаю!»
Шипение переросло в уже знакомое Кэрол гулкое глубокое клокотание, пока тихое, но не менее страшное и пугающее. Но этот звук был только в ее голове, она была уверена. Неужели ее мальчик слышал, как она общается с Луи и вмешался? Он прогоняет его? Защищает ее?
Луи замолчал, но вместо этого она услышала ещё одно такое же переливающееся разными звуками шипение, только интонация ей показалась иной, не угрожающей и злой…
Она зажмурилась.
Казалось, от этих пронзительных невыносимых звуков ее мозг сейчас взорвется, они как будто резали его, как ножами. А потом все звуки разом прекратились, умолкнув в ее голове.
Кэрол открыла глаза и посмотрела на Патрика. Немигающие черно-бардовые блестящие глаза все ещё неотрывно смотрели на нее.
— Ты прогнал его… Спасибо, мой мальчик. Спасибо!
Наклонившись, она коснулась губами его лба. Кожа оказалось сухой, жёсткой. Словно она прикоснулась к резине. Погладив его по щеке, она улыбнулась сквозь слезы.
— Не слушай его. У нас все будет хорошо. Я защищу тебя. Никто тебе не навредит. Только возвращайся ко мне, сынок.
Он молчал, а потом прильнул к ее груди и обхватил рукой талию. Кэрол порывисто прижала его к себе, изо всех сил пытаясь сдержать подкатывающие к горлу рыдания.
Долго они так и лежали неподвижно, прижавшись друг к другу.
Кэрол даже не заметила, как ее сморил сон. Измученная, обессиленная, она просто провалилась в небытие, не выдержав всего, что случилось за последние несколько часов.