Травля
Шрифт:
Скавелло только плечами пожала.
— Черт его знает. Может быть, она ведьма. Или сумасшедшая с какой-то необычной болезнью, о которой еще не известно нашему доктору. Священник, который ее навещает, говорит, что она одержимая. Ну, дьяволом. Или злым духом.
— А ты как думаешь?
— Я думаю, последнее. Что она или ведьма, или одержимая.
— Почему ты так уверена?
— Да потому! Ладно, ее странное поведение можно посчитать сумасшествием, закрыв глаза на заключение судебной психиатрической экспертизы, из-за которой ее и приговорили к смерти. Ладно, ее странные и такие быстрые и неожиданные повреждения
Торес побелела от ее слов.
— Не бойся. Это не так, — поспешила успокоить ее Скавелло. — Эта штука не полезет дальше. Должно пройти. Но ты все равно покажись доктору. Знаешь, что случилось с твоей предшественницей, на чье место ты перевелась? Ей ампутировали руку. И виновата в этом эта тварь.
— Что произошло?
— Да вот так же вцепилась в нее, когда Перес ее разбудила… А Перес была одна, не сразу справилась… Знаешь, какая эта тварь сильная? Ты не смотри, что у нее одни кости…
— Да, я уже поняла, — Торес потерла запястье, за которое ее схватила заключенная. — И что?
— Да пока вырвалась… поздно было… пришлось руку отрезать. Так что ты поосторожнее с ней. Перес всегда ее будила, как будто назло… хотя мы говорили ей, не трогай ее… не лезь. Но ее раздражали ее вопли и стоны, когда это с ней происходило, и вообще, Снежинка ее бесила, с самого своего прибытия сюда… она ненавидела таких, как она. Богатеньких холеных цыпочек. Расфуфыренных и разбалованных жен богатых и влиятельных. Жена Джека Рэндэла… жена сенатора! Не каждый день к нам такие попадают. А в блок смертников — и подавно!
— Но ведь она — смертница. Она не простая заключенная, — в голосе Торес послышалось возмущение. — Какая разница, чья она жена! Чтобы не совершила эта женщина, и какой бы она не была, ей вынесено самое суровое наказание — смерть. Если Перес хотелось поиздеваться над заключенными, то ей не место в блоке смертников! Нужно быть последней тварью, чтобы издеваться над смертником!
— Да ладно тебе, не распаляйся! Перес была излишне придирчивой и… строгой, но она за это поплатилась, можно так сказать.
— А эта… Рэндэл всегда так опасна? К ней что же, вообще прикасаться нельзя? Как же вы тогда обходитесь?
— Нет. Такое она может сделать только после того, как ее разбудить во время этого транса. Потом ничего такого в ней нет. Как будто она действительно во время этого транса отправляется в ад… мне кажется, она как будто оттуда кого-то вытаскивает. Если ее разбудить во время этого, вырвать оттуда, как будто то, что делает это с ее телом… вырывается вместе с ней. Этот ад, который пожирает заживо ее тело, пока она находится там в своем трансе. И именно в такие моменты она может сделать это с кем-то еще… затащить туда, откуда только что выскочила… в этот ад. Заставить одним своим прикосновением человека разлагаться и гнить заживо с такой скоростью, что за считанные секунды может лишить человека руки… но это только в такие моменты. Просто не трогай ее, когда с ней это происходит. И все. Смотреть можно, трогать нельзя. И не будить. После того, как это с ней происходит, она долго болеет. Ей плохо, она страдает. Но выглядит умиротворенной и… довольной. Она как будто даже радуется, и совершенно
— Она сама это делает или это происходит с ней помимо ее воли?
— Мне кажется, что сама. Как будто она ходит туда за кем-то.
— В смысле?
— Мы наблюдаем каждый раз, и думаем, что она отправляется в ад за чьими-то душами и вытаскивает их оттуда. Это тяжело и очень больно… судя по тому, что с ней происходит и как она кричит. Она всегда очень торопится. И торопит того, кто с ней. Видимо, ад не желает отпускать свои души, и пытается ей помешать. Убить ее. Каждый раз мы думаем, а если она не успеет проснуться — что тогда будет? Она сгниет и развалится заживо у нас на глазах?
Торес содрогнулась и поежилась, отводя глаза.
— Жуть какая-то. И бред. Это же полный бред.
— Да. Бред, — Скавелло снова пожала плечами. — Но тем не менее.
— А вы пытались ее расспросить? Узнать, что к чему?
— Конечно. Только она не очень разговорчива. Сказала, что долго объяснять. Что она спасает тех, кого погубила. Просила ей не мешать. Что у нее мало времени. Что-то про проклятие и какой-то черный туман, который ее убивает. Что она хочет спасти как можно больше людей… прежде чем он ее убьет. А времени и сил у нее осталось очень мало. Она не успела вытащить какую-то Эмили, вот и взбесилась так. Теперь ей долго придется восстанавливаться, прежде чем она снова сможет за ней пойти.
— И ты веришь в то, что она говорит?
— Ну… я не знаю. Верю. Я же своими глазами это вижу.
— Даже если так… этот ад, души и черный туман… как она может вытаскивать оттуда души? Она что, правда что-то вроде медиума или ведьмы?
— Она сказала, что у нее какой-то дар.
— Какой дар?
— Не знаю. Дар, позволяющий спасать кого-то, но, судя по всему, не ее саму. То, что она делает, ее убивает. Она уже похожа на труп. Она не жилец. Она не доживет до исполнения приговора. Может, оно и к лучшему.
— Но она же беременна. Что же с ее ребенком? Когда срок?
— Через пару месяцев. Не знаю я, что с ребенком после всего этого. Она сама как вроде не очень за это переживает. Как будто уверена, что с ним все в порядке и ничего плохого не случится. Доктор слушает его периодически. Говорит, живой. Хотя это странно при всей этой дьявольщине… А вдруг какой-нибудь зомби родится? Или монстр?
— Да ну, это уже вообще фантастика!
— А то, что сейчас происходит — не фантастика? Это самый настоящий фильм ужасов! Если у нее родится зомби, я уже, наверное, не удивлюсь.
Торес с тревогой разглядывала свою руку. На лице ее застыл страх.
— Я схожу в лазарет, ты не против?
— Болит?
— Ага.
— Иди.
Вечером, несмотря на угрозу Скавелло, что заключенная не получит еды и воды, Торес отнесла ей поднос с ужином. Скавелло молча отвернулась, увидев это, сделав вид, что не заметила. С рукой Торес все вроде бы обошлось, были большие гематомы, как сказал врач, но ничего серьезного. Рука болела, но уже то, что ее не нужно ампутировать, как руку Перес, было облегчением.