Требуется волшебница. (Трилогия)
Шрифт:
– Груша! – спросила я у нянечки, выбежавшей из дома. – Что тут происходит?
– Так вечерняя забава скоро, – не выказала ни малейшего удивления та, – народ собирается.
– И часто такие забавы случаются?
– Да почти каждый день. Народ это дело любит, за уши не оттянешь, – охотно поведала няня. – Да я бы и сама не отказалась, но сегодня моя очередь за детишками присматривать. У нас с Дусей уговор, – пояснила она. – Один день она на забаву ходит, а я в это время за Лушей и Павлушей гляжу, а на следующий день наоборот. А
– Груша! – окликнул няню раскатистый голос хозяйки.
– Ох, иду-иду! – спохватилась деваха и умчалась по делам.
Забава, выйдя на крыльцо, с довольным видом оглядела подношения селян, глянула на меня сверху вниз и улыбнулась:
– Что, Аня, собрался народ?
– Собрался, – продолжая пребывать в недоумении, кивнула я.
– Тогда идем, не будем заставлять ждать. – Она спустилась с крыльца. – Настала пора для блюдца. Слышала о нем?
Я мотнула головой.
– Странно. – Чародейка разочарованно наклонила голову. – На него и с соседних деревень народ собирается. Хотя из твоего Голодранкино вроде пока никто не появлялся.
Во все времена, будь то Древний Рим, современная Москва или сказочное Лукоморье, народ жаждал хлеба и зрелищ. В роли хлеба мог выступать и традиционный каравай, и запеченный кабанчик, и многоярусный торт, и километровый блин, изготовленный специально для Книги рекордов Гиннесса. В роли зрелища наших предков вполне устраивали гладиаторские и богатырские бои, современники предпочитают различные реалити-шоу и футбольные чемпионаты.
При виде Забавы, входящей во двор, народ, рассевшийся на бревнах, заметно оживился. Кто-то затопал, кто-то заулюлюкал, кто-то заливисто хохотнул. А Забава хлопнула в ладоши, и на белой глади гигантского блюда, как на экране телевизора, ожил корабль с парусами, покачивающийся на якоре у берега моря. Изображение покачнулось, фыркнуло, Чихнуло и показало девочку лет двенадцати. Она смотрела в блюдце, наклонившись, как над колодцем, и словно чего-то ждала, давая возможность себя разглядеть. Лицо усеяно веснушками, глаза голубые, хоть и лукавые, как у бесенка, брови белесые, волосы платком повязаны.
Забава опустилась на бочку у сарая и звонко выкрикнула:
– Мы тебя слушаем, Агаша!
Агаша обрадованно кивнула, отчего тоненькая русая косица упала через плечо и теперь, наматывая круги, маятником болталась в самом центре блюдца, и затараторила:
– Последние новости из самого центра Златограда. в полдень в порт Златограда прибыл корабль из Бухляндии. Встретить заморских купцов выбежал весь город. Народу было – не протолкнуться!
– Ты по существу давай! – выкрикнул какой-то мужик. – Бока кому-нибудь набили?
Девочка смущенно вспыхнула и поспешила возразить:
– Встреча купцов прошла в спокойной, дружелюбной обстановке! Никто не пострадал.
– Как, совсем никто? – разочарованно вздохнула какая-то баба в первом ряду.
Агаша быстро поправилась:
– Дворовому псу отдавили хвост, а тот, ошалев, покусал жену кузнеца.
– Вот это дело! – одобрительно загудела кровожадная публика. – Дальше сказывай, чего купцы заморские привезли?
Глаза Агаши загорелись, и она затрещала:
– Ткани парчовые, златом и серебром тканные, ковры мягкие с птицами дивными и узорами чудными, чаши драгоценные из злата и серебра, бочки с винами хмельными, ящики со сластями невиданными и яблоками диковинными с кожицей мягкой, что бархат.
В руке Агаши появился персик.
– А на вкус они сочные, мягкие, что мед!
Девочка поднесла персик ко рту и жадно вгрызлась в мякоть, так что сок брызнул.
– Ням-м-м! – блаженно промычала она. – Вкуснотища!
Селяне, исходя слюной, смотрели еще минуту, как Агаша кушала персик. После чего девочка подмигнула и задорно сказала:
– Будете в Златограде, спрашивайте заморские яблоки в лавке купца Скоробогатова, третий дом по левую сторону от городского базара.
Я удивленно моргнула: ничего себе, реклама в чистом виде! Не удивлюсь, если этот купец отвалил ушлой девчонке ящик персиков, чтобы она его товар всем нахваливала.
– Мама, хочу! – заголосила тем временем первая жертва рекламы, босоногая белокурая малышка.
– И я, и я! – вторили ей голоса детей.
– Складно сказывает девка, – крякнул дородный мужик в белой нарядной рубахе. – Кто у нас намедни в Златоград собирается? Ты, что ль, Панкрат? Привези моим пацанятам яблок заморских.
– И мне, и мне, и нам! – завопили дети и бабы.
– Тише вы! – прикрикнула на них суровая старуха в красном платке. – Дайте дальше поглядеть.
Зрители примолкли, и Агаша продолжила:
– Из других товаров интерес представляют зеркальца с перламутровыми ручками, пуговицы из перламутра, ракушечника, солнечного и лунного камня, ожерелья из застывших звезд. А вот туфли попортились в дороге, совсем измялись, так что носа теперь кверху торчат, как птичий клюв!
Я улыбнулась. Да уж, местным попробуй докажи, что загнутые носы на восточной обуви – самый шик-блеск и что так и задумано. Придется заморским купцам или по дешевке туфли распродавать, или везти их назад, поражаясь неразвитости вкуса лукоморцев.
– Также купцы привезли с собой мешки с разноцветной пудрой, – доложила Агаша, – красной и рыжей. Попробовала я одной щеки натереть и расчихалась – мочи нету! Заморские купцы увидели – и хохочут, и хохочут. Потом толмач ихний мне говорит, что это какое-то тили-тили, его не в щеки втирать, а есть надо. Я, доверчивая душа, попробовала на вкус и вся исплевалась. Горечь невиданная!