Трехручный меч
Шрифт:
— Может быть, плохо смотрим?
Я сказал зло:
— Уже под ноги не смотрю, все подсказки высматриваю! То ли он не уверен в своем абсолютном всемогуществе, то ли…
— Что?
— Не знаю, — огрызнулся я. — То ли ведет себя не так, как… как надо.
Волк посмотрел на ворона, тот на волка, оба сказали в один голос твердо и уверенно:
— Этого не может быть, потому что… потому что быть не может!
Я оглянулся на королеву, не в ней ли ключ, Властелин Зла вполне может оказаться таким злокозненным, что попытается использовать для своих целей женщину, надо быть начеку, не
Глава 4
Солнце нависло над верхушками деревьев, огромное и багровое. Я слышал его тяжелое надсадное дыхание, мечтает завалиться за ширму горизонта, распустить мышцы, отдохнуть за тяжелейший день, ведь жарило с утра и до сей минуты, ни на минуту не закрывалось тучами или даже легким облачком.
Деревья раздвинулись неохотно, сразу потемнело, мы проехали не больше сотни шагов, сказал голосом прирожденного полководца:
— Привал всей армии. Отдых до утра.
Ворон уже загодя приметил кучу сухостоя, я расседлал коней, а когда притащил сухое дерево с множеством веток, королева уже раскладывала на скатерти хлеб, сыр, ломтики мяса. Волк задрал морду, выразительные ноздри дернулись пару раз.
— Мой лорд, я чую близко стадо свиней…
— А я видел оленей, — перебил ворон. — Могу показать!.. И бобров видел, тут близко речка. И медвежью берлогу…
Я кивнул волку:
— Показывай свиней. Я варвар, а варвар должен есть жареного кабанчика. Это обязывает, так сказать!
Не оглядываясь на королеву, я взял лук и поспешил за волком. Ворон полетел тоже, я начал беспокоиться о королеве, но отошли в самом деле не дальше соседней поляны. Огромное стадо свиней, сыто хрюкая, копали рылами землю уже из чисто спортивного азарта: кто выкопает глыбже. Я присмотрел самого толстого подсвинка, помоложе, с нежной шкуркой, откуда еще не ушли полностью детские полоски, спустил стрелу.
Ворон хрипло каркнул:
— Точно под левую лопатку!
— Хороший выстрел, — сдержанно похвалил волк.
Я подобрал добычу, потревоженное стадо тут же вернулось докапывать лабиринт, мы вернулись на полянку. К моему удивлению, там уже полыхал костер, королева подбрасывала в оранжевое пламя лоскутки бересты с ближайшей березы.
— Ваше Величество, — сказал я с чувством. — Я думал, что вы только дура и стерва! Охотно беру свое мнение взад.
Кабанчик рухнул у костра с таким шумом, словно я принес буйвола. Королева, не морщась, смотрела, как я вскрыл, выпотрошил, разделал, самые лакомые ломти нарезал и насадил на прутья, а те, что побольше, разложил на плоских камнях и положил поверх углей. Немногие поленца, что еще дымили, выгреб, яркие крупные угли пурпурного цвета распространяют только сухой нещадный жар, от которого приходится закрываться ладонями, но где так хорошо и быстро жарится нежное сочное мясо.
Волк первым уловил изменения в воздухе, начал беспокойно ерзать, оглянулся с тоской на ворона. Ворону не до костра, долбится, как Рэмбо на каменоломнях, с черепом кабанчика, уже массивным, как у вепря, но с еще нежнейшим сладким мозгом, который так трудно добывать через крохотные глазницы.
Я кивнул ему на внутренности:
— Разве это не предпочтительнее, чем жареное мясо?
— Конечно, мой
— Не нарушишь, — заверил я. — У нас нет жестких тоталитарных правил. Хоть мы и не демократы, но мы свободные… э-э… волки. Свободные, спаянные общими целями и верностью, да-да, красивое слово, верно?.. А теперь давай жри, не жмись.
Волк одним прыжком оказался на остатках разделанной туши, с рычанием вгрызся в самое вкусное и полезное, что все звери съедают в первую очередь: внутренности, ливер, селезенку, почки. Королева посмотрела на него, на меня, сдержанно улыбнулась:
— Неплохо умеете разделывать дичь. Чувствуется рыцарская выучка.
— Разве?
— Да. Вы проделали все по ритуалу. Если не секрет, за что вас лишили рыцарского звания? За какие-то позорнейшие поступки?
Я фыркнул:
— Ах, Ваше Величество…
— Вам стыдно о них говорить?
— Ах, Ваше Величество, — повторил я. — Помню, у английской королевы было три сына — двое умных, а третий — наследник… Так вот эти двое ни за что не захотели становиться рыцарями.
Она посмотрела на меня пристально:
— Вы хотите сказать, что вы… сын английской королевы?
— Я хочу сказать, что вот этот ломтик уже можно изволить кушать. Он такой тонкий, что прожарился насквозь. А эти повернем, повернем, повернем…
В ноздри бил одуряющий запах, волк оглянулся с чувством полнейшего превосходства, хотя и с некоторым недоумением, трудно понять этих людей, которые прекрасно знают пользу сыроедения, однако же жрут прожаренное мясо, откуда выпарилась вся сладкая живая кровь. Наверное, у людей это нечто ритуальное, не иначе.
Я переворачивал ломтики, аромат все сногсшибательнее. Но глазом косил по сторонам. Беспокоит сама полянка, маловата, стена деревьев слишком близко. Если что-то выскочит, этому «чему-то» хватит двух прыжков, чтобы оказаться у любого из нас на загривке. За это время не успеешь меч выхватить, я одной рукой вытащил оружие из ножен и положил рядом. Королева приподнялась, огляделась беспокойно:
— Я отлучусь на минутку.
— Нет, — возразил я, — в лесу опасно.
— Но мне надо!
— Я пойду с тобой.
Она выпрямилась, щеки окрасились в темно-багровый цвет. Вообще-то, при таком освещении цвета искажены, но я все равно увидел румянец… ну видел же взрывы в космосе и сверкающие лазерные лучи?.. Глаза свернули, как клинки.
— Еще чего?
— Там опасно, — сказал я настойчиво. — Сделаем так, я зайду дальше в темноту, чтобы у вас с одной стороны был костер, с другой — я.
Она фыркнула, спорить не стала, просто ступила к деревьям и растворилась во тьме за опасной стеной. Я поспешно оставил длинный прут с ломтиками мяса, поднял меч и пошел тихонько следом.
* * *
Когда королева вернулась и уже сидела у костра, я выбрался с другой стороны, вытер окровавленный меч и тоже подсел ближе к огню. Волк и ворон сделали большие глаза, метнулись в чащу.
Королева спросила с недоумением:
— Чего это они?
— Хыщники, — объяснил я. Поморщился, пососал ссадину на запястье. — У них инстинкты. А также рефлексы. Вот у вас, королев, одни рефлексии.