Тренировочный забег одинокого кролика
Шрифт:
— Мне он тоже самое говорил, — с досадой согласился сержант. — Ну, ладно, грузимся тогда?
— Командуйте, я тут только пассажир. Ничего не могу понять, наверное, сложно управлять этой махиной? — закинул удочку я.
— Краулером? Да нет, — Игнатьев откинул вниз часть борта, имевшую внутри ребристые упоры для ног, помог мне подняться внутрь и ловко забрался сам, закрыв обратно встроенную лестницу. К этому времени я уже устроился в немного жестковатом кресле и теперь внимательно слушал. Самое время получать новый навык.
— Режимы движения автоматика сама выбирает, на долю водителя остается только запустить, — сержант плюхнулся на свое место и ткнул пальцем в ребристую кнопку сбоку
Краулер заурчал и, постепенно набирая скорость, мягко перевалил через небольшой порожек, быстро приближаясь к покрытой все той же пенорезиной стене перед своей мордой. Впору было спрашивать Игнатьева "мы проводим краш-тест, да?", но за несколько секунд до столкновения впереди громко пыхнула пневматика, шустро оттягивая вверх зубчатую по бокам плоскость ранее скрытой двери. С грохотом и под мигание включившихся проблесковых сигналок мы промчались под этим импровизированным козырьком и вывалились на рифленый пандус, а оттуда — в холодные просторы ущелья.
— Значит так, — поинтересовался мой Вергилий, затормозив в начале накатанной дорожки, разветвлявшейся прямо от спуска. — Поедем или поплывем?
— Будем изображать "Титаник"? — Я с любопытством осматривался, прислушиваясь к шипению закрывавшегося за нами створа. С обеих сторон возвышались скалы, смыкавшиеся где-то вверху в темноте, которую не могли рассеять редкие решетчатые лампы на стенах. Впрочем, потоки света были ориентированы в основном вниз, на темную воду, благодаря чему я и смог в свое время заметить ледовую опасность. Атмосфера здесь была существенно прозрачнее и суше, в ней чувствовалась какая-то неизвестная мне пряная нотка, навевавшая ассоциации с грибами.
— Это что? Или где? Вы, кстати, еще раньше упоминали этот термин, все думал спросить, — уточнил Игнатьев, активируя какие-то дополнительные сервисы машины, вероятно, в следствие чего слева от руля поднялся небольшой и пустой пока голографический экран.
— Было такое судно в истории, — пробормотал я, пытаясь опознать источник запаха. — Решило пободаться с айсбергом. Результат, думаю, понятен. Слушайте, а чем это пахнет?
Сержант пару раз втянул через ноздри воздух, смешно шевеля носом, и резюмировал, кивнув куда-то за мою спину:
— Урсами. Вон там вход в технические туннели. Был. Пока урсы не прорылись в них и не заняли как-то ночью весь отсек. Теперь половина турбинного зала — их новая берлога. Мы туда если и ходим, то в тяжелой экзе, они ее если не боятся, так уважают точно. А корабль большой был?
— Очень. Но это его не спасло. Странно, что вы не в курсе этого крушения, я уже и не помню, сколько раз экранизировали его историю.
Я обернулся, изучая пещеру в указанном направлении. Река, чуть изгибаясь в нашу сторону, утекала дальше по ущелью, минуя небольшой клык полузатопленной пристани, к которой шла одна из дорожных развилок. А напротив нее в массиве скалы были сварные решетчатые ворота, грубость исполнения которых компенсировалась общей массивностью. Не упоминая уже импровизированного замка из, не побоюсь сравнения, согнутого в скрепку и вставленного в гигантские проушины лома. Одинокая лампа за воротами освещала полустершуюся краску на теряющихся где-то в глубине камня стенах.
— Да я родом с фермерской планеты, — как-то смущенно произнес сзади сержант. — Мнемоленты если и смотрел, то боевики обычно. Отец же руководства всякие подсовывал, он же во мне свою замену видел. А я вирткомиксы любил, с Космодесантом и
Я хмыкнул, гася в себе возникшую неловкость за неуместность комментария, извиняться сейчас было самое что ни есть лишнее.
— Не могу сказать, что специально интересовался, — повернулся я к нему, вспоминая собственное прошлое. — Одна из моих подруг обожала древний визуал по мотивам этого события, и, как я подозреваю, в основном из-за любовной линии с каким-то тощим субъектом, который красиво тонул в финале. А я ей говорил, что если бы в главной роли снимался актер из моих любимых экшенов, то он бы и пассажиров всех спас и корабль лично в порт привел. До сих пор не понимаю, что ее бесило в этой фразе…
Мы оба улыбнулись друг другу и, не сговариваясь, посмотрели на реку.
— Ну, нам утонуть не грозит, — вынес вердикт сержант, трогаясь с места и сворачивая направо. — Не та конструкция, да и люди, я надеюсь, другие.
Я согласно кивнул, изучая будущий путь.
Между стенами ущелья и краями реки было достаточно места, чтобы прокатиться вверх к истоку, не замочив колёс. Но и беглого взгляда хватало, чтобы присоединиться в мнении в выборе трассы к Игнатьеву: различного размера булыжники, целые и расколотые, усеивали полоску суши на всем видимом мне пространстве. Отдельное удовольствие так же предвещали мокрые разводы на камнях и ледяное крошево у кромки воды.
— И часто вы тут путешествуете? — полюбопытствовал я.
— Да когда как и смотря кто, — Игнатьев крепко держал руль, медленно и аккуратно съезжая с пристани по уходящему под линию воды спуску. — Верховцев часто мотается наружу, но в основном в период местного лета, наблюдает за всякой живностью. Инженерный взвод раз в неделю проходит, проверяет линию освещения. А так что тут делать? До выхода на поверхность этим путем далеко, проще подняться лифтом.
Шорох шин под днищем сменился плеском воды. Краулер закачался на волнах, зачихал, отплевываясь оставшимся в водометах воздухом, и на приличной скорости упрямо попер против течения. Вода была свободна от льдин, и уже ничего не напоминало о потенциальной трагедии. Быстрым потоком обвивая борта машины, река устремлялась в неизвестную мне глубину. Я же, пользуясь тем, что теперь не надо было выворачивать шею, обратил свое внимание на Комплекс. Или, скорее превращенный в него древний посадочный модуль.
Ничего не могу сказать о принципах, которыми руководствовались его конструкторы. Могу сказать одно — запаса прочности не пожалели. Внешние иллюминаторы верхнего, третьего яруса глубоко прятались в протянутых во всю высоту контрфорсах, низ которых сейчас был визуально усилен бронестворками, ранее наверняка защищавшими окна второго уровня. А одна из них, откинутая на грунт, и вовсе сейчас являлась площадкой, соединяющей выезд из берлоги Охрименко и поверхность.
— А модуль перестраивали? — я махнул рукой в сторону больших окон легко определяемого снаружи помещения штаба-диспетчерской. Наверняка это было вольным творчеством местного персонала, поскольку середина и левая часть модуля имела узкие обзорные окошки, легко защищаемыми в случае возврата на место створок.
— Было дело, — согласился сержант. — Реакторный отсек демонтировали, поскольку появился АКК, расширили жилую зону и лабораторию наверху собрали. Ну а рубку сдвинули ниже и вот… — Он поднял левую руку, помахав присевшей у защитного ограждения "мышастой" фигуре; я тут же вспомнил про назначенных Дедом дежурных, видимо, это был один из них.
— Понятно, — подтвердил я. И спросил, почему-то именно сейчас вспомнив: — А Охрименко же два баула принес! А что во втором было?
— Хм, — озадачился сержант. — И правда… А! Наверное, хотел вам выдать шубу!