Трепет черных крыльев (сборник)
Шрифт:
Перемены коснулись того угла мастерской, где стояла деревянная кровать. На кровати этой появилось сшитое из ярких лоскутков покрывало и две подушки, глядя на которые спать хотелось еще сильнее. Рядом с кроватью теперь стояла резная тумбочка, на которой лежали круглые очки и начатое вязание. А из-под кровати выглядывал цветастый бок ночной вазы.
– Нравится, дитя?
Сказочник сидел за старой швейной машинкой. Она стрекотала так громко, что почти полностью заглушала его ласковый голос, и Алисе приходилось тянуть шею, чтобы со своего стула услышать,
– Нравится.
– Это мой новый проект. И очень скоро ты станешь его частью. Хочешь попасть в сказку, дитя?
Алиса не хотела. Даже в нынешнем своем затуманенном сознании до дрожи, до мурашек боялась этих его сказок.
Маруся тоже видела кровать с лоскутным покрывалом и швейную машинку, и чем больше деталей появлялось в дальнем углу мастерской, тем тревожнее делался ее взгляд, тем быстрее скользил гребешок по золотым волосам, выдергивая целые пряди. Маруся знала больше, чем знала Алиса, но делиться своими знаниями не хотела. Узнать бы почему, да все никак не получалось расспросить: сон накрывал раньше, чем Алиса успевала задать вопрос.
А однажды в мастерской появился волк. Настоящий волк, только мертвый. Он скалил желтые зубы и смотрел на Алису стеклянными бусинами глаз. Волк лежал на кровати, наполовину укрытый лоскутным одеялом, а на голове его красовался смешной кружевной чепец.
– Не бойся, дитя, это всего лишь чучело.
Сказочник придвинул к Алисе чай и очередной пряник. Кажется, ничем другим он их с Марусей не кормил. Раньше Алисе очень сильно хотелось есть, а потом она привыкла. Вот только к головной боли и постоянной слабости привыкнуть никак не получалось. Сил едва хватало на то, чтобы держать в руках чашку.
Ее больше не привязывали. Доверяли? Или просто не видели смысла привязывать такое ослабленное, такое беспомощное существо? Алиса тоже больше не видела смысла. И надежда, что их с Марусей спасут, стала такой же слабой, как и она сама.
– Уже скоро, дитя. Придет твой час. – Ее погладили по голове и даже поцеловали в лоб. – А теперь время сказок!..
– …Это плохо! – Костяной гребешок скользил по золотым волосам вверх-вниз, взбивая их в неаккуратную кудель. – Это очень плохо. Тебе больше нельзя пить его чай.
Маруся говорила привычным своим шепотом, а Алисе приходилось делать над собой усилие, чтобы не уснуть.
– Завтра он будет тебя купать.
Купать… Как же ей хотелось искупаться, намылить расчесанную в кровь кожу ароматным мылом, чтобы смыть грязь и запахи! Но это раньше, а сейчас Алисе было все равно.
– Слушай меня! – Голос Маруси сделался настойчивым, даже злым. – Тебе грозит страшная опасность.
– А тебе? – Дощатый пол манил, казался мягче самой мягкой перины.
– Это не моя сказка. Слушай меня, Алиса. Не спи…
…Маруся оказалась права, на полу в мастерской стояло большое, до краев наполненное водой корыто. От воды шел пар.
– Раздевайся, дитя, – сказал Сказочник и протянул Алисе кусок мыла. – Не бойся, раздевайся! Завтра нас с тобой ждет удивительный день. Мы будем фотографироваться!
Перед площадкой с кроватью и в самом деле стояла тренога с закрепленным на ней фотоаппаратом. Не таким, каким их снимали в детском доме, а старинным.
– Ну, же, дитя! Не заставляй меня злиться. – Его голос был совсем не злым. Наверное, Маруся на него просто наговаривает…
Теплая вода ласково коснулась расцарапанных лодыжек. Алиса блаженно вздохнула и села на дно корыта. Голову ей он мыл сам. Мыл бережно, ласково разбирая спутанные волосы на пряди. У нее ведь не было гребешка, а Маруся никогда не предлагала своего. Жадина…
В уютном махровом халате было тепло и так хорошо, что Алиса даже попросила разрешения оставить халат себе.
– Конечно, дитя!
На этом его щедрость не закончилась. На верстаке Алису ждал настоящий ужин. Картофельное пюре и кусок жареного мяса, от запаха которого ее вдруг замутило.
– Сначала выпей. – Сказочник поставил перед ней чашку с чаем.
Маруся велела чай не пить, но как же не пить, когда он наблюдает?..
Со стороны помоста вдруг послышался какой-то шорох, это тренога с фотоаппаратом медленно заваливалась на бок. Сказочник едва успел ее подхватить, а Алиса едва успела выплеснуть чай в таз с водой. Повезло. Должно же и им с Марусей когда-нибудь повезти…
– …Повезло, – сказала Маруся, присаживаясь рядом. – Завтра тебе нужно бежать. У тебя будет мало времени и мало шансов, но ты справишься. Я знаю.
– Я тебя не брошу. – Теперь, когда ее больше не клонило в сон, мысли сделались ясными и острыми, как лезвие.
– Бросишь. Вдвоем нам не убежать. А ты можешь позвать на помощь. Ты ведь позовешь?
– Позову. Ты знаешь, что случится завтра? Ты уже видела такое? – Острые мысли привели за собой острые вопросы.
– Завтра наступит время сказок. Ты станешь иллюстрацией.
– Время какой сказки наступит? – Она уже и сама знала, какой. Можно было не спрашивать.
– Он называет это постмортем. На его картинках все должны быть мертвыми. Волк уже мертв…
– А завтра умру я?..
– Ты не умрешь. Ты сбежишь и позовешь на помощь!
– А если он разозлится и убьет тебя?
– Не убьет. Это не моя сказка. – Маруся пожала плечами, спрятала гребешок в складках платья. – Спокойной ночи, Алиса.
– …Вот и настало время сказок, дитя! – Сказочник в возбуждении потирал ладони. – Я выбрал для тебя чудесную сказку и сшил чудесный наряд!
Наряд лежал на верстаке. Он и в самом деле был чудесный. Надень Алиса такую красоту на новогодний утренник, все девочки в детдоме умерли бы от зависти. Но сейчас смерть нависла над ней самой. Она протягивала Алисе полосатые чулочки, шерстяное платье, белоснежный передник и сшитый из алого атласа плащ. А под верстаком дожидались своего часа остроносые башмачки.