Треск Цепей II: Белый Ворон
Шрифт:
Душу обжог страх того, что клинок может упасть в щель и будет утерян где-то внизу, на дне реки под многометровым ледяным панцирем. А надо мной уже нависала тень чудовища…
Я ударил всплеском из лежачего положения. Энергия рванулась по моей руке и шибанула отбойным молотком прямо в грудь багрового монстра. Бездушное тело связанное кровавым дымом разлетелось водяными брызгами и кусками льда, а каменный осколок величиной с половину моего туловища — упал наземь.
Громкий треск разнёсся по реке. Лёд трещал и приходил в движение. Багровый свет сочился из глубин
Я бросился к мечу и едва успел его подхватить, в прыжке проскользив до самого разлома. Края трещины раздвинулись, я подхватил падающий меч за навершие и только вытянул его наружу, как разлом схлопнулся едва не прищемив мою руку.
Где-то за моей спиной раздался странный звук, и интуиция заставила меня перекатиться в сторону, спасаясь от невидимой, но не иллюзорной опасности. Ворох ледяных осколков обрамлённых голубоватой стужей прилетел в то место, где я секунду назад находился. Явно заряженный энергией этот «плевок» не разлетелся брызгами, а вморозился в речной лед, нарастая на нём безобразной кляксой.
Мой новый знакомый не погиб получив удар всплеском. Гнилостная чернота пятнала багровый камень, и со стороны казалось, что две силы борются не в состоянии совладать друг с другом. При каждом движении голем рассыпался, но уже не мог собирать с себя с прежней скоростью. А значит — не мог ходить.
Вскакивая на ноги и поднимая меч, я увидел рядом с врагом свой рюкзак и понял, что в пылу схватки просто не заметил, как порвалась его лямка. Но потерять припасы, означало голодную смерть, и уходить без рюкзака я не собирался.
Разгоняя багровый дым, целый участок ледяного чудовища отвалился и рванулся в мою сторону, новым, промораживающим снарядом. Я увернулся от него на ходу. Почувствовал как левая часть лица и рука попали в область действия стужи, но не остановился.
Погасший было клинок вновь полыхнул чёрным пламенем. Разминувшись со смертью, я прыгнул и нанёс сокрушительный удар наискось, ожидая, что волшебное пламя пожрёт моего противника. Но в этот раз — всё вышло иначе.
Меч без труда прошёл сквозь чадящий багровым дымом обломок и разрубил его на две части. Лишившись своего «сердца» голем распался на теперь уже неподвижные куски, а разрубленный мною валун, упав наземь двумя половинками, рассыпался красноватым прахом.
Лёд под моими ногами дрогнул так сильно, что я не устоял и упал на задницу. Красное свечение затопило всё вокруг и нечто рождённое в реке под слоем льда из самого большого обломка, рванулось по руслу, вздымая лёд и оставляя позади вал разрушений.
Мне повезло, что это нечто не решило выбраться наружу.
Река теперь напоминала спину побитой трещинами черепахи. Сплошные разломы и провалы. Я слышал, как чудище двигается где-то за поворотом реки. Треск и грохот стояли оглушительные, но и они постепенно удалялись в сторону Одинокого клыка.
Подхватив рюкзак и вложив клинок в ножны, я заметил среди бурого пепла красный кристалл силы и забрал его.
Река стала небезопасной. На противоположном берегу я видел отблески красного свечения
Лес был завален снегом, я брёл по колено пока не решил, что отошёл достаточно, чтобы меня не было видно за деревьями. Во время боя время течёт иначе, боль воспринимается отстранённо, но после…
Я чувствовал, как опухает распоротая ледяной шрапнелью щека. Как горит огнём бровь, ноет колено и пульсирует отбитый локоть. Во рту поселился медный привкус крови, и она же, схватилась коркой на щеке и воротнике.
Моя куртка была покрыта инеем с левой стороны. Там где очень близко прошла стужа, брошенная в меня ледяным големом. Но, слава богу, обошлось без обморожения. Возможно, перстень подаренный мне Малишей, защитил меня от ледяной магии.
Я шёл около часа вдоль реки, стараясь уйти подальше от блуждающих по округе тварей. Но продолжать поход в таком побитом состоянии не мог, и был вынужден остановиться.
Пробовать на самом себе извращённую жреческую магию я не хотел. А медицинского геля или переносного хирургического набора — у меня не было. Щеку следовало зашить, но в этом деле я оказался беспомощен. У меня не было ни зеркала, ни даже банальной нитки с иголкой.
Смешно, но когда дело касается убийства или разрушения я чувствую себя уверенным в себе. Воином, убийцей… но стоит столкнуться с какой-то банальностью…
Разведя костёр, я растопил снега и промыл рану, используя для омовения чистый кусок ткани из рюкзака. Стёр кровавые следы с одежды и призадумался. Иммунитет у меня — десятка, прогноз ИскИна благоприятный, но судя по картинке из биологического атласа, который располагался в интерфейсе, шрам будет здоровенный. И то только в том случае если инфекция какая-нибудь не попадет, и я не откину коньки от жара или иных последствий.
Болеть, шляясь в одиночку по ледяным и безлюдным местам — себе дороже. Даже если ты заключил сделку с могущественным демоном.
За неимением других решений пришлось ограничиться косой повязкой идущей через лицо. Рана была расположена таким образом, что ткань пришлось пустить поверх глаза. Но после наложения повязки я сделал аккуратный надрез ножом и раздвинул её в стороны, чтобы не мешала смотреть.
Разрезанная ледяным осколком кожа кровила, хоть и терпимо. По крайней мере, теперь я мог сказать самому себе, что сделал всё что мог.
Потратив половину часа на бытовые дела, я продолжил путь. Застёжка на лямке рюкзака лопнула во время битвы с ледяной напастью, но я это исправил, отрезав кусок прочной ткани от полотна, что тащил с собой. И затянув им края, создал грубый узел.
Дорога снова ложилась под мои стопы. Затерянная в лесах деревня приближалась с каждым шагом.
Глава 15. Дичь и охотники
Обугленный ритуальный столб всё так же стоял посреди разрушенной деревни.