Третье правило диверсанта
Шрифт:
Уснуть не получилось, ворочался и думал, думал, думал.
И всё впустую, и всё не о чём.
Монах и Андрей поочерёдно сменяли друг друга, раздражая меня своими копошеньями и бубнением.
Только под самое утро навалилась муторная полудрёма, вымотавшая меня ещё больше чем бессонница.
Глава 15
Монах грубо растолкал меня. Слабо что, соображая, я подскочил на скрипучей раскладушке пытаясь нащупать на полу автомат, а заодно понять, где нахожусь. Вспомнил быстро и вся тяжесть вчерашнего дня со всеми его дикими откровениями и признаниями обрушилась на меня с новой силой. Словно срезанная на корню трава я рухнул обратно на постель, выдавив при этом из себя приглушенный вымученный стон убеждённого грешника.
— Я предупреждал вчера — не переусердствуй. — Сказал Монах. Я не нашелся, что ему ответить.
Голова трещала от похмелья и копошащихся не вмещающихся в ней мыслей. Что приносило большую муку трудно сказать, так же как я не мог точно определить, что сильнее допекает меня физическое или душевное недомогание. Всё настолько переплелось, что даже разбираться в этом не хотелось.
— Вставай егерь! — Привычным командирским тоном скомандовал Монах. — Ровно один час и не минутой больше на приём пищи чистку оружия и сборы. Мы и без того задержались.
По вбитой за годы обучения привычке, к беспрекословному подчинению старшему по званию, я тут же вскочил на ноги. Вытянулся по струнке и с готовностью выкрикнул:
— Есть!
— Вольно служивый садись за стол завтракать пора.
Он вышел из комнаты отдыха. Наспех приведя в порядок одежду, и разгладив отёкшее лицо я, поспешил за ним. Всё-таки военная дисциплина лучшее средство от беспокойных и потому ненужных мыслей. Сейчас предстояла серьёзная мужская работа, и места для жалости к себе там не оставалось. Я невольно улыбнулся.
Монах всегда был грубоват и неповоротлив, когда дело доходило до проявления эмоций, но сухарём-таки не был. Я уже упоминал, что между нами сложились почти родственные связи. А из того что мне стало известно вчера понятно почему. Он нашёл меня, и я приходился ему кем-то вроде крестника. И поэтому я обиделся его по хозяйски грубоватому подходу, когда он с места в карьер, не дав мне очухаться, обозначил дальнейший пункт нашего теперь совместного предприятия. Но теперь я понял, эта его бесчувственность была по большей части показной, чтобы дать мне понять, что жизнь не остановилась и мне в ней найдётся место и не в ряду безвольных зрителей, а среди действующих персонажей.
Должен признаться это отличная терапия.
— Садись за стол. — Сказал Монах. — Заправляйся, как следует. Как говориться чем бог послал.
Бог как обычно не сильно расщедрился. На столе стояла глубокая миска с вяленным барсучьим мясом. Половина большой маисовой лепёшки и чай из зверобоя прошлогоднего сбора. Единственным приятным дополнением к утреннему меню были свежие ростки одуванчика, в изобилии вылезшие на открытых участках земли за время начавшегося дождя.
— А Андрюха перекусил уже? — Спросил я, с трудом разжёвывая жесткое волокнистое мясо.
— Он три часа назад вышел, с собой взял.
— На крыше караулит?
— Да нет прогуляться вышел, тут недалеко, должен подойти с минуты на минуту.
Я не стал выпытывать подробности вылазки Андрея, зная наперёд, что если Монах не сказал сразу, будет молчать до тех пор, пока не сочтёт нужным со мной поделиться. Вместо этого я ограничился пространным совершенно пустым вопросом, тоже не ожидая какого-то определённого ответа.
— Какие соображения?
Он пожал плечами.
— А какие могут быть соображения. Всё по плану. Дорогу до «Водоканала» помнишь хорошо?
— Более или менее. — Не очень уверенно ответил я.
— Ну-ка давай вкратце на словах. — Он отхлебнул из кружки, поморщился и выжидающе уставился на меня.
— Значит так: тремя кварталами севернее зоопарка, параллельно центрального проспекта есть ответвление трамвайных путей.
Монах понимающе качал головой, мысленно повторяя описываемый мной путь. Я продолжил:
— Километрах в трёх севернее от того места в переулке меня подстерегли. Ну, когда…
— Я помню, помню, не отвлекайся.
— Потом строго на север. Там серьезная геомагнитная аномалия, я полтора дня крутился как на карусели.
— Дальше, дальше. — Нетерпеливо требовал Монах.
— Всё верно, — поддразнил я его, — дальше и дальше.
Он побагровел, раздул ноздри и сказал:
— Ты бы посерьёзнее что ли.
— Извини просто не смог сдержаться. Дальше, если не попадём под раздачу, нужно пройти километров пять по направлению к центру. Откроется широкая улица почти не тронутая разрушениями. Вверх по ней, ну, может, полтора-два километра улица разойдётся небольшой площадью и мы на месте.
Монах молча жевал, я поспешил последовать его примеру, налегая на хлеб и чай сказывалось обезвоживание после вчерашнего угрюмого застолья.
— В общем, не так уж это и важно. Помнишь ты дорогу или нет. — Подал голос Монах.
— Почему? — Искренне удивился я.
— Нас проведут.
— У нас будет проводник? — Ещё больше округлив глаза, спросил я.
— И не один. Чего смотришь малахольный. Тринадцать человек в камуфляже — хорошо вооруженные. Идут указанным тобой курсом. На нашем отрезке движение было в пять часов утра. Значит, они опережают нас на половину перехода, часа на три, три с половиной. Это нас вполне устраивает. Не нужно особо спешить, и нет никакого риска, натолкнуться на арьергард. Проводим их до места, а дальше будем действовать скрытно быстро и жёстко. Пленных не берём, живых не оставляем. К тому же нас должны поддержать.
— Кто?
— Там видно будет.
Всё равно не понятно, зачем нужно тянуть время и уступать наёмникам дорогу. Слова Монаха явно расходились с логикой. Ведь не обязательно же было афишировать наше присутствие в здании «Водоканала». И изнутри действовать намного сподручнее, хотя… может у Монаха, и были свои резоны задержать выход и пропустить наёмников — не знаю.
Так или иначе, он не убедил меня — не убедил.
Скорее всего, дело заключалось в чём-то, во что он не спешил меня посвящать. Многого не договаривал Монах и о многом умалчивал — дурачил как младенца леденцом на палочке, то покажет сласть, то спрячет за спиной и состроит страшную рожу. Я безумно устал от недомолвок, но что я мог поделать?