Третье правило диверсанта
Шрифт:
А с другой стороны, почему он должен безоговорочно мне верить и уж тем более рисковать своей шкурой. Ради сомнительной перспективы найти мифический город? Сильно сомневаюсь.
Только всё же Монах был для меня больше чем просто наставник учитель и старший товарищ. Я испытывал к нему нечто вроде сыновьей привязанности и думал, он питает ко мне схожее родственное чувство. В своё время у меня была возможность убедиться в этом.
Чёрт с ним.
Отец не выдаст, свинья не съест!
Так или иначе, не думаю, что Монах продаст. Если бы он имел такую цель, то взял бы меня тёпленьким, я бы даже и пискнуть не успел, а уж после делал со мной что ему вздумается.
Но всё же почему он так спокоен? Почему ни разу не перебил меня по ходу рассказа и не задал ни одного вопроса?
И вот ещё что! Как он меня нашел?
Во всём, что хоть как-то было связанно с этим человеком, я не верил ни в какие случайности или совпадения. Во всех его внешних проявлениях и внутренних жестах всегда был мотив. Всегда! Я не помню случая, что бы Монах действовал наобум. Это старый прожжённый лис.
Я ходил от стены к стене мимо раскуроченных почтовых ящиков и готов был предположить самое страшное, что Монах заодно с наёмниками и руководством ГГО, не зря же он оставил ордер при себе, не так ведь просто…
— Перестань мельтешить! — Прикрикнул Монах, оборвав мою мысль. — Голова уже кругом. Сядь.
Я послушно занял место на ступеньке рядом с ним. Посмотрел на него, и понял, насколько глупо было подозревать его.
— Покажи её. — Попросил он.
— Что показать? — Я сперва не понял о чём идёт речь, но очень быстро сообразил. — Карту?
— Карту, карту. Доставай, давай или не доверяешь?
Я молча залез в рюкзак, нашел карту и протянул её Монаху.
— Это правильно, что не доверяешь, — продолжил он, принимая у меня карту и внимательно её рассматривая. — Ты парень в таком положении, что должен во всех сомневаться.
— И в тебе? — Не удержавшись, задал вопрос.
— А чем я лучше других? И во мне тоже. И самое главное в себе Леша.
— Что?
— Ты содержание письмеца того хорошо помнишь? — Спросил он, не отрываясь от карты.
— Почти наизусть. Уважаемый Анатолий Иванович! Я полностью разделяю вашу обеспокоенность по поводу интересующего нас объекта… — Начал я во второй раз пересказывать письмо.
— Да не части! Ты хоть понял о чём и главное, о ком идёт речь?
— Послушай Монах у меня и без того голова битком набита всякой дрянью! И если ещё ты будешь меня путать, то у меня мозги спекутся! Если знаешь что-то, говори прямо!
Монах сложил карту и не глядя, протянул её мне.
— Монах! Что за дела! Мне до изжоги надоело бегать из одного конца города в другой, не зная, что и зачем я и ищу! Давай сядем и как следует, всё обсудим, а если нет, то давай попрощаемся! Я серьёзно Монах!
Он вздохнул, поднялся, положил руку мне на плечо, долго разглядывал меня и, отведя после этого глаза, вполне серьёзно сказал:
— Ты прав. Поговорить нужно. И разговор будет обстоятельным, поэтому давай подыщем более подходящее для этого место.
Он спустился по лестнице, после короткого раздумья я последовал за ним. Всё же я зря усомнился в нём, опасаться не стоило, хотя он многого не договаривал, теперь это было, уже не просто догадкой, а полной убеждённостью.
И всё же мне стало немного стыдно от своих неосторожных мыслей. Но как сказал сам Монах, я не могу доверять никому, и себе в том числе.
Некоторое время мы пробирались какими-то тайными тропами, а затем, миновав опасный участок, где была вероятность встретиться с наемниками, вышли на достаточно широкую улицу. Идти стало легче. Теперь я мог поравняться с Монахом, а не дышать ему в спину, спотыкаясь на неровностях.
— Куда мы идем? — Этот вопрос всю дорогу не оставлял меня в покое.
— Тут близко. Немного осталось, — коротко бросил тот, и ускорил шаг. Ответ Монаха ничего мне не открыл, по его меркам «это» близко вполне могло оказаться в нескольких километрах. Я набрался терпения и, следя за дыханием, старался не сбиться с темпа и не отстать от своего ведущего.
Несмотря на возраст, в его движениях чувствовалась легкость и скрытая сила. За ним нелегко было угнаться, даже не смотря на отличную подготовку. Он был лучшим из нас — непревзойдённый следопыт, знаток своего дела, аккуратист и педант (в хорошем смысле этого слова). Можно было не бояться, что наёмники возьмут наш след.
Меня мучило другое. А именно: что у него в голове. Что он смог понять из моего рассказа, как всё это осмыслил для себя, что успел придумать. И наконец, главное, о чем будет наш, как он обещал обстоятельный разговор.
Боковым зрением я уловил какое-то движение и тут же повернулся в сторону предполагаемой угрозы и лёгким движением руки выкинул висящий на плече дулом вниз автомат пред собой, спустил предохранитель и, припав на колено, стал высматривать цель.
— Мы здесь не одни. — В полголоса сказал я.
Монах поспешил прижать ствол моего автомата к земле.
— Свои. — Сказал он.
Вот значит как!
Монах вышел в сопровождении, и как знать, не мой ли это конвой!?
Хрен с ним!
Очень скоро всё прояснится.
Я так устал придумывать себе новые проблемы, что даже был бы, наверное, рад лишиться некоторых своих иллюзий, лишь бы мыслей в голове было, поменьше. Но если что так просто я не дамся — повеселюсь напоследок, устрою шумную заварушку.
Не задавая лишних вопросов, поднялся и поспешил за Монахом.
Как я и подозревал, пройти пришлось немало, прежде чем мы оказались на месте.
Добравшись до конца улицы, снова свернули в какой-то узкий переулок, затем зашли в один из подъездов длинного выстроенного полукольцом девятиэтажного дома. Монах открыл хорошо подмазанную металлическую дверь — она подалась без звука, и мы по шаткой сваренной из арматуры лестнице спустились в подвал.
Он прикрыл дверь и дальше пробирались вперед в полной темноте, практически на ощупь, воспользоваться фонариком он мне запретил. Монах похоже и без того отлично знал дорогу.