Третьего тысячелетия не будет. Русская история игры с человечеством
Шрифт:
Простая мысль не приходит в голову ни одному человеку, но заслуживает быть обсужденной. Ведь безумное и, в сущности, бесполезное кровопролитие октября 1993-го произошло между людьми августа 1991 года.
Ситуация, как она сложилась после августа, в гигантской степени определяет поведение Ельцина. В августе и сразу после него им было возможно все. Момент, когда все доступно, все можно сделать. Чего нельзя? Конечно, это гипербола, но то, что трое людей, дабы устранить четвертого, упразднили Советский Союз — этот скверный анекдот имел глубокие основания в той ситуации всевозможности. Исчезновение Советского Союза обострило проблему удержания
Каков результат? Отказ от поиска альтернативы советскому мстит за себя опустошением деятельной стороны власти. Излишек функций и прерогатив центра стал искать себе более простого, то есть по природе — крайнего поприща. Вот момент, разъясняющий сентябрьско-декабрьские события 1993 года. В результате в России стремительно импровизируются варианты авторитарного режима, лишенные реального государственного поприща. Беда не в росте авторитарности, беда в авторитарности при отсутствии альтернативной программы и государственных задач.
— Авторитаризм без программы и карты движения по маршруту назван ими «процессом реформ».
— С одной стороны. А с другой стороны, это неточно. Проблема, нараставшая в течение всего 1993 года, состояла не только в неясности, как продолжать. Налицо был нарастающий кризис доверия, болезненный для Ельцина как для импровизированного лидера. Грозящий дефектами в рейтинге — единственном показателе, которому сознание президента доверяло.
Проблема для него выглядела так: можно вернуться назад? Нельзя. Тогда чем откорректировать состоявшуюся революцию сверху? Попытку команды Гайдара одним ударом вышибить людей из советских ниш, принудив к смене своего поведения?
Тут еще одна параллель с фазой коллективизации, когда Сталин потерял было контроль над процессом. Выражаясь языком «горячих точек», ситуацию начинают определять полевые командиры, которые манипулируют политическими лидерами. В Белом доме мы видели, как Хасбулатов с Руцким стали заложниками тех, кто там находился. Но ведь другие полевые командиры с этой стороны сидели в Кремле.
— Гайдар действует по плану Сталина? Недурно для заголовка, но слабо вяжется с твоим взглядом на историю как неплановый процесс.
— С этой точки зрения либерализация 1992 года была той же революцией сверху. Гайдаровская попытка разом изгнать людей из советских ниш, принудив их к одноактной смене экономического поведения. Всех и сразу! Но так как это невозможно, процесс откатился в сторону, где ранее начавшаяся приватизация власти подмяла под себя приватизацию собственности. В спазматические краткие сроки бюрократическо-криминальная собственность преобразуется в единую власть. Где выход из этого? Что нам предложить альтернативой?
— Что если саму приватизацию собственности обусловить сохранением централизованной власти? Чтобы нанести удар приватизации власти изнутри, силами самой власти. Этакая «контрреволюция революции сверху».
— «Революцию сверху» можно остановить, лишь дав ей альтернативу, а альтернативу нельзя предложить в домашних рамках РФ.
200. Российский лагерь как преступление российской демократии
— Центральный вопрос уже не отношения Президента с Верховным Советом. Люди на первый план выдвигают даже не обнищание, на первый план они ставят преступление. Шоковая терапия Гайдара чудовищно сработала на рост преступности. Не затронув монопольных структур, она дала зеленый свет шарлатанам, нуворишам и просто уголовникам. Люди это ясно чувствуют. Но чтобы бороться с преступлениями, нужно не внедрять западные институты, а что-то энергичное, сильное, властное. С убийцей надо действовать быстро.
— Ну, быстроты нам не занимать. Заметь, что после всех клятв Солженицына ГУЛАГ на месте и даже расцвел на «процессе реформ» по Гайдару. Эшелоны, полные зэков, идут на Восток. Абрамкин говорит, с пятидесятых годов по девяностые пятьдесят миллионов прошли через тюрьмы и лагеря. Примерно каждый четвертый мужчина активного возраста через это у нас прошел, а лагерная масса только выросла при демократии.
— Я спрашиваю, сколько еще будет оставаться в России такая гадость, как лагерь? В нормальных обществах «лагеря» вообще нет — есть тюрьма. В лагерь легко засадить сколько угодно людей, а тюрьма ограничивает. Скажут, тюрем у нас не строили с царских времен и они маловместительны? Но интеллигентам пора осознать, что тот способ борьбы с преступностью, который есть, а они его терпят, — тиражирует преступность, которая их подомнет.
Наше общество не делает различия между проступком и преступлением, оно их смешивает, ссылая людей в безразмерные лагеря! Оно творит рецидивистов. Нужна принципиальная перемена — вывести проступок за пределы преступления. Декриминализовать поведение человека. Ввести разнообразие форм внетюремного наказания. Без этого подавляющее большинство граждан России хотят смертной казни — и не видят, что зовут к себе в жизнь убийцу.
Вопрос о мотивах поведения людей и о страшном, часто безмотивном превращении человека в злодея в считаные минуты требует диалога, в котором участвовали бы и вчерашние преступники.
Проблема преступления связана с тем, откуда растут несогласие, несовпадение и конфликт — и как переходят в ненависть, подавляясь по правилам ненависти.
Раз вам так хочется иметь смертную казнь, не будьте трусами. Довольно расстрелов по подвалам — вешайте преступника сами на месте преступления. Но не превращайте своих детей в рецидивистов. Ведь молодых ребят, даже девочек, волочат в лагеря через всю страну! И все знают, что с ними делают на пересылках. Кто-то верит, что они вернутся домой нормальными матерями? Господа московские демократы, вы звери.
201. Тупик непарламентской оппозиции. Растление идет по вертикали из центра на места
— Говоря по-честному, не вижу, чем откорректировать развернувшийся по всей стране процесс захвата и присвоения власти. Здесь нужна прямая политическая борьба, прямое действие, а от этого все бегут — интеллигенция первой.
— Но есть и права политической борьбы. Если это обойти, в чем вообще реальность прав человека, чем они, собственно говоря, обеспечены? Допустим, Валера Абрамкин защитит человека, если того неправильно посадят. Но как защитить человека, когда за его спиной и его именем решают его судьбу? Ревизуем проблему демократизации: чем сбалансировать растущий дефицит самостоятельности? Как осуществить право человека на самореформирование, чтобы его не загнали в угол? Ты сказал «на это есть политическая борьба» — что такое с этой точки зрения ваша внепарламентская оппозиция? Она защищает массового мелкого собственника против криминального приватизатора власти.