Третий близнец
Шрифт:
– Полагаю, это будет просто формальность. Она подвела университет, отказалась остановить исследования, настучала в прессу. Не думаю, что она будет защищаться. Я уже переговорил с людьми из «Дженетико», сказал, что мы держим ситуацию под контролем. В данный момент ничто не угрожает взаимоотношениям университета со спонсорами.
– Это хорошо.
– Нет, конечно, если комитет вдруг по какой-то причине встанет на сторону Джинни, неприятности нам гарантированы. Но думаю, этого не произойдет. А ты как считаешь? – Беррингтон затаил дыхание.
– Ты ведь знаешь, что я председатель комитета?
Джек избегает прямого ответа на вопрос. Черт бы его побрал!
– Да, конечно, и лично я страшно рад, что руководить всей этой процедурой будет хотя бы один трезвомыслящий человек. – Затем он решил упомянуть профессора философии. – Если бы это кресло занимал Малкольм Барнет, бог знает что могло бы случиться.
Джек расхохотался.
– Не думай, наш совет еще не рехнулся. Они бы никогда не выбрали Малкольма даже председателем автостоянки. Он бы наверняка попытался использовать ее в качестве инструмента социальных преобразований.
– Полагаю, что возглавляемый тобой комитет поддержит президента?…
И снова Джек ответил весьма уклончиво:
– Ну, знаешь, не все его члены предсказуемы.
Вот ублюдок! Долго ты собираешься меня мучить?
– Но председатель комитета ведь имеет какое-то влияние. Во всяком случае, я так думаю. – И Беррингтон отер выступившие на лбу капли пота.
Пауза.
– Знаешь, Берри, с моей стороны было бы неэтично высказываться заранее…
Черт!…
– Но я думаю, что могу заверить «Дженетико»… им беспокоиться не о чем.
Ну наконец-то!
– Спасибо, Джек. Я ценю это.
– Только строго между нами… ну, ты понимаешь.
– Естественно.
– Тогда до завтра?
– До встречи, Джек. – Беррингтон повесил трубку.
Господь свидетель, это было нелегко.
Неужели Джек так и не понял, что его подкупили? Или прекрасно понял, но сделал вид, что ничего подобного не произошло?
Впрочем, какое это имеет теперь значение? Главное, чтобы он направил комитет в нужное русло.
И все же это еще не конец. Решение комитета должно быть ратифицировано сенатом в полном составе. И в какой-то момент Джинни вполне может нанять себе проныру-адвоката и начнет выкачивать из университета различные компенсации. Дело может затянуться на несколько лет. Зато ее исследования будут остановлены раз и навсегда, а это самое главное.
Впрочем, еще не известно, каким будет решение комитета. Если завтра все пойдет не так, как он рассчитывает, к полудню Джинни вернется к себе в кабинет и продолжит охоту за секретами «Дженетико». Беррингтона даже передернуло: упаси Господь! Придвинул к себе блокнот и записал имена и фамилии членов комитета.
Джек Баджен – библиотеки.
Тенниэл Бидденхем – история искусств.
Милтон Пауэрс – математика.
Марк Трейдер – антропология.
Джейн Эдельсборо – физика.
Бидденхема, Пауэрса и Трейдера убедить будет проще: это профессора, вся жизнь и карьера которых неразрывно связаны с университетом Джонс-Фоллз, его престижем и процветанием. На них можно положиться, они непременно поддержат решение президента университета. А вот эта женщина, Джейн Эдельсборо – темная лошадка.
А потому он должен безотлагательно ею заняться.
33
Джинни мчалась по шоссе номер 95, ведущему в Филадельфию, и вдруг поймала себя на том, что снова думает о Стиве Логане.
Вчера вечером они поцеловались на прощание на стоянке кампуса Джонс-Фоллз, и теперь она жалела, что поцелуй получился таким коротким. Губы у Стива были упругие и сухие, кожа теплая. Она была не прочь повторить.
Почему она так болезненно воспринимает его молодость? Чем так уж хороши мужчины более старшего возраста? Уиллу Темплу было тридцать девять, когда он бросил ее ради какой-то пустоголовой девчонки. Так что зрелых мужчин с нее вполне достаточно.
Она включила радио и стала искать станцию, передающую какую-нибудь хорошую музыку. И поймала песню группы «Нирвана» «Come as you are» [12] . Нет, все же встречаться с мужчинами своего возраста или моложе не стоит. Ее пугала даже мысль об этом. То ли дело мужчины постарше, они, по крайней мере, знают, чего хотят.
«Неужели это я? – подумала вдруг она. – Джинни Феррами, женщина, которая всегда поступала по-своему, женщина, которой было плевать, что подумает о ней весь остальной мир? Неужели мне просто не хватает уверенности в себе? Да перестань, глупости все это».
12
Приди таким, какой ты есть (англ.).
Хотя все не так просто и однозначно. Наверное, она такая из-за отца. Имея такого отца, кому захочется общаться с другим безответственным мужчиной? С другой стороны, ее отец был живым доказательством того, что и пожилые мужчины могут быть столь же легкомысленны, как и молодые.
Отец, наверное, ночует в каком-нибудь дешевом мотеле, думала она. А когда пропьет и проиграет все деньги, вырученные за продажу ее телевизора и компьютера, – много времени для этого не потребуется, – придет на поклон ко второй дочери, Пэтти. «Мерзость, – подумала Джинни, – ненавижу его за это. Родной отец – и обокрал свою дочь!» Тем достойнее выглядел на его фоне Стив Логан. Просто прекрасный принц, да и только. «Какого, собственно, черта?! – решила Джинни. – Вот встретимся в следующий раз, и я снова его поцелую. И на этот раз уже как следует».
«Мерседес» пробирался через оживленный центр Филадельфии, и волнение ее усиливалось. Впереди ее ожидает настоящий прорыв. В клинике она наверняка найдет разгадку таинственной истории Стива и Денниса.
Клиника «Эйвентайн» располагалась в университетском городке, к западу от реки Скулкилл, тесно застроенном зданиями колледжей и студенческих общежитий. Сама клиника была невысоким, утопающим в зелени строением в стиле пятидесятых. Джинни припарковалась у входа и поднялась по ступенькам.
В приемной ждали четверо: молодая пара – причем женщина выглядела подавленной, а мужчина явно нервничал – и еще две женщины примерно одного возраста с Джинни. Они сидели на низких диванчиках и листали журналы. Улыбчивая секретарша пригласила Джинни присесть. Девушка села, взяла со стола глянцевый рекламный буклет «Дженетико инкорпорейтед», но читать не стала – просто держала его раскрытым на коленях и разглядывала висевшие на стенах утешительно-бессмысленные полотна каких-то абстракционистов, нетерпеливо постукивая туфлей по ковру.