Третий близнец
Шрифт:
Джинни тоже поднялась и направилась к двери следом за ним. Он проводил ее вниз.
– Желаю всего хорошего, – с натянутой улыбкой произнес он.
– До свидания, – холодно ответила Джинни.
Она вышла на улицу и замешкалась на пороге. Настроена она была очень воинственно. Да с чего это они взяли, что с ней можно обращаться, как с какой-нибудь глупой куклой? И она решила немного оглядеться.
На автостоянке были припаркованы машины врачей, модные и дорогие «кадиллаки» и «БМВ». Она двинулась вдоль стены здания. Чернокожий мужчина с седой бородой подметал мусор. Здесь не было ничего стоящего внимания. Она прошла вдоль стены и вдруг замедлила шаг.
Через стеклянную входную дверь был виден Дик Мински, он разговаривал с улыбчивой секретаршей и, заметив ее, так и замер с раскрытым ртом. Джинни прошла мимо, он проводил ее встревоженным взглядом.
Она обошла здание и вышла к помойке. Трое мужчин в толстых перчатках загружали в грузовик мусор. Глупо, подумала Джинни. Она ведет себя, как какой-нибудь детектив из третьеразрядного фильма. Мужчины с легкостью поднимали огромные пластиковые мешки с мусором, словно те почти ничего не весили. Интересно, от какого же объемного, но легкого мусора избавляется клиника?…
От измельченной бумаги?…
За спиной у нее послышался испуганный голос Дика Мински:
– Почему вы не уходите, доктор Феррами?
Она обернулась. Мински выходил из-за угла здания, рядом с ним шел мужчина в форме охранника. Джинни быстро направилась к мешкам. Дик Мински закричал:
– Эй! Стойте, погодите!…
Мусорщики удивленно уставились на нее, но ей было наплевать. Она разорвала один пакет, просунула в дырку руку и вытащила пригоршню изрезанной бумаги.
Плотная, коричневого цвета, такую обычно используют для карточек. Вглядевшись, она заметила на полосках надписи, часть которых была сделана авторучкой, а часть напечатана на машинке. Да, сомнений нет: это остатки регистрационных и медицинских карточек.
Существовала лишь одна причина, по которой мешки в таком количестве могли вывозиться сегодня. Карточки уничтожили не далее, как сегодня утром или ночью, через несколько часов после ее звонка.
Она швырнула обрезки бумаги на асфальт и зашагала прочь. Один из мусорщиков что-то сердито крикнул ей вслед, но она не обратила на это внимания.
Сомнений больше не было.
Джинни остановилась перед Диком Мински, уперев руки в бока и гневно раздувая ноздри. Этот тип ей солгал. Лгать ему было не привыкать, даром, что ли, у него нервный тик.
– Что, поспешили избавиться от постыдных тайн? – воскликнула она. – Пытаетесь замести следы, уничтожив карточки?
Мински был страшно напуган.
– Разумеется, нет, ничего подобного, – еле выдавил он. – И потом, знаете ли, такие предположения просто оскорбительны и…
– Разумеется, да! – перебила его Джинни. И ею овладел праведный гнев. Она ткнула в него свернутым в трубочку буклетом «Дженетико». – Но эти исследования, они очень важны для меня! А потому любого, кто попытается мне помешать, я сотру в порошок, так и знайте!
– Пожалуйста, уходите, – выдавил он.
Охранник взял ее под локоть.
– Уже ухожу, – сказала она. – И не смейте ко мне прикасаться!
Но тот ее не отпускал.
– Сюда, пожалуйста.
Она покосилась на охранника. Пожилой мужчина с седыми волосами и брюшком. Нет, такому с ней не справиться. Она сдавила правой рукой придерживающую ее руку. Мышцы нетренированные, дряблые.
– Пожалуйста, отпустите, – сказала она и сильнее сжала пальцы. Руки у нее были сильные, посильнее, чем у многих мужчин. Охранник продолжал держать ее за локоть, но боль стала невыносимой, и он, наконец, ее отпустил.
– Спасибо, – сказала Джинни.
Она вышла с территории клиники, чувствуя себя гораздо лучше. Да, она была права, считая, что разгадку нужно искать именно здесь. Их попытки помешать ей узнать хоть что-нибудь были лучшим доказательством того, что им было что скрывать. Ключ к тайне лежал в «Эйвентайн», но что это ей давало?
Джинни подошла к своей машине, но не стала садиться. Было около трех, а она еще не обедала. Есть не хотелось – слишком уж она была возбуждена, – но чашечка кофе не помешает. На другой стороне улицы, рядом с церковью, она увидела кафе. Дешевое, но чистенькое. Джинни перешла через дорогу и зашла в него.
Все ее угрозы в адрес Дика Мински – пустое сотрясение воздуха. Не в ее силах наказать его. И орать на него тоже не стоило. Этим она выдала себя, показала свою заинтересованность в этом деле. Теперь они будут настороже.
Народу в кафе было немного – всего несколько студентов, сидевших за ленчем. Она заказала салат и кофе; в ожидании, пока принесут заказ, открыла буклет, взятый в приемной клиники. И прочитала следующее:
«Клиника «Эйвентайн» была основана в 1972 году компанией "Дженетико инкорпорейтед" и стала ведущим в стране центром научных исследований и искусственного оплодотворения – центром создания, как окрестили ее газеты, "младенцев из пробирки"».
И тут Джинни вдруг сразу все поняла.
34
Джейн Эдельсборо была вдовой лет пятидесяти. Это была величавая, но неопрятная дама, носившая в основном просторную этническую одежду и сандалии. Она обладала незаурядным интеллектом, но, глядя на нее, в это трудно было поверить. Беррингтона подобные люди всегда ставили в тупик. Если ты такая умная, думал он, то почему выставляешь себя полной идиоткой, так одеваясь? Впрочем, в университетах полно таких людей. Сам он считал себя скорее счастливым исключением: заботился о своей внешности и обладал великолепным вкусом.
Сегодня он выглядел особенно элегантно в темно-синем пиджаке, такого же цвета жилете и легких брюках из тончайшей шерсти в мелкую клеточку. Прежде чем выйти из кабинета и отправиться на поиски Джейн, он одобрительно посмотрел на себя в зеркало.
И сразу направился в студенческую столовую. Преподаватели редко там обедали – сам Беррингтон вообще ни разу там не был. Но он знал, что Джейн ходит туда на ленч – эти сведения он почерпнул от болтливой секретарши с кафедры физики.
В вестибюле было полно парней и девушек, они выстроились в длинную очередь к банкомату. Он зашел в кафетерий и огляделся. Джейн сидела в дальнем углу, читала журнал и ела картофель фри.