Третий чемпионат фабулы по прозе
Шрифт:
Так от и вышло, что одно зверьё сметливостью не выдалось, друго како – только для бабьего тетёханья рази что и годилось, иной сустреченый уж больно был зверообразен да неказист, а иньшие потому уж в друзья не задались, что были, как их ни наряди, беспортошные. Гараня-то думал, что лев Герасимов в портках ходил. Житий-то он церковных не читал, а и читал бы, так там об этом не сказано и не доказано.
Долго ходил он по свету да на свет белый дивился. Побывал Гараня и в Эстляндии, и у дальних саамов
Можно было б и тут ишо постараться, по лесам да болотам ходить да мараться, однако ж притомился Гараня, лбом дружбу тараня. Лёг он спать, а сам загадал наперёд: пусь-ко ся мне дружба суженая-благословлённая нонче присницца!
И приснилась ему девица красная писаная, в кокошнике златом, кафтане белом, по полам зверями свирепыми, львами лютыми червлеными изукрашенном.
– Ты ли, – говорит ей Гараня, – льва Иорданского со старцем Гарасимом задружила?
– Ай не видишь? – смеётся девица.
– Подскажи и мне, с кем дружбу водить. Может, и в наших краях поморских по батюшки попа благословению для меня лев сыщется? Друго-то зверьё для меня, Гарасима, мелковато да неказисто.
– А ты спроси у самого Герасима, как он друга выбирал.
Засмеялась опять, обернулась вокруг себя и сгинула, будто и не была вовсе.
И видит Гараня, идёт к нему старец Герасим Иорданский, положивши руку на холку огромного, но смиренного и кроткого льва. Подходит к тезоименитому своему совопроснику, и говорит ему преподобный одно таково слово: «Коли дружбы ищешь, чадо, что не так в других – разбирать не надо: не других изменять старайся, но сам для дружбы пуще меняйся».
С тем Гараня и проснулся.
А я вот как думаю, что дружба – дело не только благословенное, но и моленное.
На том и знакомый мой еромонах букву ижицу на полях сей сказки поставил. Вот таку: v
Буквица-то знатна да хороша, не по-мАсковски рогами в землю, а лёгкими да весёлыми крылами в небо. Я так мыслю, что сказку нашу там в небесну стаю примут. А про землю что ж горевать – пока живы, тут нам дано время не других менять, а самим меняцца. Чтобы и звери, и ангелы небесные дружбу с нами за честь почли.
Владимир Вишняков.
Сказка о великой пользе науки физики
Жил-был царь, и было у него три сына – что само по себе примечательно, ибо к числу «пи» близко… Старший сын был зело талантлив – звание профессора имел. Средний тоже не хилый: кандидат наук да доцент. А далее по прогрессии арифметической уровень образованности у сыновей царских снижался – вплоть до младшего Иванушки.
Учился Иванушка на факультете физическом. Глуп ли был царевич, не нам и судить – пусть сиё тест Айзенка определит. Одно знамо: ленив был. Учился азам науки спустя рукава наш Иван. Батюшке говаривал: «А на кой бином мне образование сиё? Толку от того, что в жизни не пригодится!». Качал головою только мудрый царь…
Призвал как-то отец сыновей и молвит им:
– Настал черёд вам, царевичам, жениться.
Молвит средний сын:
– А как же, батюшка, нам жён себе искать?
– Поиск жены – процесс вероятностный, случайный, – почесал бороду старший сын.
– Да-да, стохастический… – промолвил сын средний.
– Опять словами иностранными ругаются, – проворчал Иванушка. – Да просто всё, как СТО Эйнштейна! Берёт каждый лук тугой да стрелу пускает. Куда падёт по воле силы ньютоновой стрела – там и искать суженую будет соискатель.
Подивились братья, а царь-батюшка улыбнулся:
– Ну, будь по-твоему.
Вложил Иванушка стрелу оперённую в лук с тетивою заданной упругости, что закону Гука не противоречило. Приложил он силу мышечную кинетическую к тетиве упругой, да преобразилась силушка сия в потенциальную. Отпустил царевич тетиву под углом в шестьдесят градусов – и сообщил стреле импульс да с ускорением. Полетела стрела высоко, да с силою Иванушкиной стала сила тяготения вектором складываться, определяя для стрелы царевича траекторию параболическую. Достигла стрела экстремума сей параболы, да далее силою результирующей влекомая пала наземь.
Долго ли коротко шёл Иван за стрелою, да наконец увидел на лесной опушке дуб одинокий да крепкий. Ближе подошёл, глядь: около дуба Змей Горыныч о трёх головах отдыхает, посапывает, а рядом девица-краса в клетке томится.
– Кто ты, девица? – спросил Иванушка.
– Ой ты гой еси добрый молодец! – молвила девица. – Зовут меня Василисою Премудрою. Похитил злой Змей меня, в клеть посадил.
– Зачем же ты ему, краса?
– Несёт меня чудище к Кощею Бессмертному. Задумал окаянный жениться. Да не пойду я за него вовек!
– Отчего ж? Что стар?
– Да если б только стар, – вздохнула девица-краса. – Образования три класса у него! О чём мне с ним толковать, дни коротать?
– Дело молвишь, краса…
– Выручай меня, добрый молодец! – взмолилась Василиса. – От Змея проклятого да от Кощея-неуча упаси!
– Да как же мне их одолеть?
– Знаю только, что под дубом сим смерть Кощеева хранится. А остальное сам думай, добрый молодец, – молвила Василиса. – Ведь у тебя-то образование, чай, не три класса да головушка светлая на плечах?
Тут проснулося чудище лютое трёхголовое, завидело Иванушку да глаголет ему голосом громким, децибел так под сто:
– Чу, духом русским пахнет! Вот и обед мой сам пожаловал! Да неплохой: на глаз так килокалорий на сорок тысяч потянет!
– Ты погоди облизываться, – ответил Змею Иван. – Вот ты людей только пищевой ценностью и меришь. Авось тебе на что ещё сгожусь?
– На что ж ты пригодишься мне? И хто вообще таков?
– Зовут меня бакалавром наук физических. Хожу я по землям местным да людей добрых награждаю. Мечты им исполнять помогаю, – расправил плечи Иван.