Третий дневник сновидений
Шрифт:
– Тому, что у нас во время каникул наконец будет место, где нам уже точно никто не будет мешать, - сказал Генри.
Господи! Лишь тут я поняла, куда он клонил.
– А когда будут каникулы?
– спросила в некоторой панике.
– Двадцать восьмого марта начнутся.
Так быстро? Осталось не больше трёх недель. Трёх недель, когда я хотела либо научиться летать, либо признать правду. Лучше всего признать, причём здесь и сейчас. Это могло быть не приятней, чем отдирать пластырь. Не надо слишком задумываться, надо просто
– Генри...
– начала я.
Во рту у меня вдруг пересохло. Я начала шагать взад- вперёд, рискуя потревожить миссис Ханикатт. Когда я стояла с Генри так близко, я не могла думать ясно, как будто мой мозг был переключён на автопилот и мог интересоваться лишь тем, как пахнет Генри, или ощущать под футболкой мускулы на его груди, и как...
Стоп! Так дальше действительно не пойдёт. Надо взять себя в руки. И собрать всё своё мужество.
– Генри, ради...
– Знаю, - резко прервал меня Генри, вид у него был смущённый.
– И ты права. Странно, что ты ещё никогда не была у меня дома и сможешь прийти лишь теперь, когда дом будет пуст и у нас будет место, где мы без помех сможем вместе спать. Чтобы для тебя это не было так... комично, я хочу тсбя пригласить в ближайшее воскресенье.
– Он глубоко вдохнул: - Чтобы ты официально познакомилась с моей семьёй. А она с тобой.
Я смотрела на него озадаченно. Он вдруг стал выглядеть более нервным, чем я, - руки засунуты в джинсы, виноватый взгляд устремлён на меня.
– В самом деле, я до сих пор всячески старался не допустить между вами знакомства, и был... совершенно не считался с тобой. Эта история с Би и моим отцом, и как я по том повёл себя...
– Генри шагнул ко мне.
– Но теперь, когда мы опять вместе, я не хочу повторять ту же ошибку.
– Он сделал ещё шаг и протянул руки.
– Ведь ты знаешь, Лив...
Теперь он был совсем рядом, смотрел на меня так внимательно, точно я была загадкой, которую надо разгадать, а я заметила, что во мне сбился какой-то ритм. Может, сердечный.
– Ведь ты знаешь, Лив, я ни за что не хочу тебя потерять.
Слезы защёкотали мне нос, и я опустила голову на его грудь. Ему ни в коем случае не надо было видеть моих слёз. Генри всё-таки чувствовал, что со мной происходит.
– Ладно, - зашептал он мне в ухо и тихо засмеялся.
– Если кому-то не хочется этой семейной встречи, так только тебе.
– Считай, что мои нервы из проволоки, - ответила я, радуясь, что у меня появилась возможность справиться с ситуацией. Хотя голос оставался всё ещё неуверенным.
– Не заботься об этом.
– Теперь я снова смогла посмотреть на него. Слёзы удалось сдержать.
– Твоя семья не такая уж не обычная, как тебе кажется. Я уже знаю Эми и Мило.
– Да, верно, - сказал Генри насмешливо и слегка сощурил глаза.
– Однажды ты познакомилась и с моим отцом, и с его возлюбленной, слышала, как они кричали на моего брата. Славный был день.
Я быстро его поцеловала. Сама умела быть саркастичной. Эта область мне знакома.
– Всё так, - кивнула я.
– При случае я знала бы, что делать с той славной порцией табака...
– Она ведь потом помогла мне проникнуть в сны отца Генри и убедить его изменить свои безжалостные планы. До сих пор я немного гордилась этим.
– Ты потом вернул ему табакерку?
Генри покачал головой.
– Я её храню. На чёрный день.
– Его серые глаза внимательно меня изучали.
– Расскажешь мне когда- нибудь, как ты это сделала, Лив?
Я тоже покачала головой.
– Это я сохраню для себя. На всякий случай, - ответила я.
– Если когда-нибудь нам не о чём будет поговорить, я вспомню эту историю.
– Ну, разговоры о том, о сём... Мы часто их переоцениваем.
– Генри ухмыльнулся, положил обе руки мне на талию, привлёк к себе и опять начал целовать, заставив на сей раз забыть, что всё это нам снится, забыть, что миссис Ханикатт может за нами наблюдать, забыть вообще про всё.
Существовали только я, Генри... и этот проклятый попугай.
– Поищите себе комнату, - прохрипел голос где-то рядом.
Мы захихикали.
– Хорошо, что мы всё прояснили.
– Генри опустился на стгул и обнял меня.
– Значит, ждём тебя в следующее воскресенье к чаю.
Я прислонилась к его плечу.
– И благодаря... благодаря каникулам у нас будет ещё немного времени обсудить разные вещи.
– Хм-м...
– Я посмотрела на его припухшие губы и представила, что он ощущает, притрагиваясь к ним пальцем.
– Какие, например?
– спросила я уклончиво.
– Например, о том, как нам предохраняться.
Я поднялась, у меня начался приступ кашля.
– Что?!
– Как же, нам ведь надо сначала немного позаботиться, тебе не кажется?
– Генри, к сожалению, даже ничуть не смутился.
– А, да...
– пролепетала я.
Чёрт побери! Об этом всегда лучше говорить, пока не стало поздно. Может, мне надо ещё раз начать всё сначала?
– А как предохранялись вы с Расмусом?
– спросил Генри.
Я почувствовала, что краснею, и снова изобразила приступ кашля, прежде чем смогла контролировать выражение лица. К счастью, во сне это происходит быстрей, чем в реальной жизни.
– Ливви, тебе неприятно говорить об этом?
Вообще-то да.
– Нет. Ты прав. Надо об этом думать. А насчёт Расмуса и меня... э-э...
С Расмусом мы вместе гуляли. С этой чёртовой собакой. Скажи, наконец. Просто скажи, Лив. И тогда ты проснёшься и станешь кусать подушку.
– Презерватив, - проговорила я.
Генри медленно кивнул:
– Это самое разумное. По крайней мере, вначале.
Показалось ли мне, или теперь он тоже немножко покраснел?
– Три недели - это долго...
– Он вздохнул.