Третий ключ
Шрифт:
– А кому не счастье, так того мы не держим, – отрезал смотритель. – Мне, знаете ли, недосуг вас тут развлекать и сопли вам утирать. – Он бросил виноватый взгляд на Надежду Павловну, продолжил: – Кто хочет помочь, пусть помогает, а остальные свободны. На работу я силой никого тащить не стану.
– Василий Степанович, – Надежда Павловна мягко коснулась его руки, – не нужно делать поспешных выводов. Уверяю вас, мы с ребятами найдем точку приложения своим силам. Я изучала план дома, здесь непочатый край работы для заинтересованных людей.
– Это какой же такой непочатый край? – смотритель снисходительно
– А хотя бы остатки старой часовни и ведущий к ней подземный ход. Я читала, что ход завален, но если постараться, его можно расчистить. Вы знаете, на чердаках и в подвалах старых особняков порой находятся удивительные вещи.
– Согласен с вами, Наденька, – Василий Степанович словно невзначай взял Надежду Павловну под руку. – Одну такую удивительную вещь мы как раз и нашли в подвале пару дней назад. Видели статую в парке? Вот, извлекли из подвала. И, скажу я вам, у меня есть все основания думать, что это работа самого Антонио Салидато. Надеюсь, это не слишком громкое имя вам о чем-нибудь говорит, – он хитро сощурился, подергал себя за ус.
– Проверяете меня, Василий Степанович? – улыбнулась Надежда Павловна. – Ну так я вам скажу, что с биографией Антонио Салидато я знакома. Только биография у него не очень богатая, из работ его сохранились лишь статуя Посейдона и парящий Пегас, обе они находятся в частных коллекциях и с пятидесятого года прошлого столетия ни разу не выставлялись.
– Поразительная осведомленность, – Василий Степанович окинул собеседницу восхищенным взглядом. – Наденька, я покорен.
– Так вы говорите, что есть основания считать, что найденная статуя – это одно из детищ Антонио Салидато? – Улыбка Надежды Павловны сделалась кокетливой.
– У меня практически нет сомнений.
– А ничего, что мы с дороги и устали как собаки? – Даша самым бесцеремонным образом прервала возникший диспут.
– Виноват! – спохватился Василий Степанович. – Сейчас мы мигом уладим все организационные вопросы. Жить вы будете в одном из флигелей, к вашему приезду его привели в божеский вид. Так, отремонтированных комнат у нас имеется четыре, одна совсем крошечная, но вполне благоустроенная для вас, Наденька, две для барышень и одна для юношей, но, – он окинул их компанию озадаченным взглядом, – как я вижу, юношей прибыло больше, чем планировалось, еще одна койка в комнату никак не встанет. Хотя если найдется доброволец, готовый жить в спартанских условиях, то имеются еще одни апартаменты. Они пока не доведены до ума, но если там прибраться, то получится вполне сносно. Ну что, есть желающий вкусить одинокой походной жизни?
– Я, – Михаил поднял руку. Он никогда не относил себя к тем, кому так уж необходимо человеческое общество, одиночество всегда было для него предпочтительнее, а то, что условия спартанские, не беда.
– Вот и славно! – Василий Степанович удовлетворенно потер руки и подмигнул Михаилу. – А в качестве утешительного приза могу сообщить, что вход в вашу обитель будет располагаться отдельно, что, надо думать, может оказаться весьма полезным.
Это уж точно. Отдельный вход – неожиданный и очень нужный бонус.
– А как с удобствами? – спросила Света Сапожникова.
– Удобства, как везде в деревне, на дворе, – усмехнулся Василий Степанович и в ответ на возмущенный гул замахал
– Это что же получается? Выходит, Дама заранее выбирала себе жертву? – Люся загасила в пепельнице до самого фильтра выгоревшую сигарету, откинулась на спинку стула.
– С чего ты это взяла? – спросил Свирид, уже в который раз рассматривая фотографии.
– А с того и взяла, что именно так все и получается. Вот на фотке Дама сморит на эту вашу Ритку, и вскорости Ритку находят задушенной у подножия статуи.
– Не задушенной, а утопленной, – уточнил Петька. – Следы на шее оттого, что ее силой держали под водой, а непосредственно смерть случилась от утопления.
– Хрен редьки не слаще, – отмахнулась Люся. – Другое важно, погибал тот, на кого эта чертова статуя положила глаз. А потом, вспомните, у Дамы ноги были в песке и водорослях.
– Думаешь, она ночью с постамента спрыгивала и шла к пруду прогуливаться? – Глашка зыркнула на нее своим черным глазом, и копившееся весь этот день напряжение выплеснулось-таки наружу.
– Да откуда ж мне знать?! – Люся подперла кулаком подбородок, не мигая, уставилась на эту московскую выскочку. – Меня, слава богу, никто не топил. Это ж ты у нас умудрилась не только в сводку криминальных происшествий попасть, но еще и сухой из воды выйти. Вот и расскажи нам, кто тебя топил, как он выглядел, почему не довел до конца свое темное дело?
Смуглое Глашкино лицо вдруг посерело, точно кто-то невидимый, вот прямо сейчас, прихватил ее за горло. Ишь, какая артистка! Научилась там, в своей Москве, кривляться и народ морочить! Только ее, Люсю, не проведешь, она воробей стреляный, знает, где правда, а где ложь.
– Ну, что молчишь? Тогда молчала, так хоть сейчас расскажи, за каким лешим ты вообще поперлась на пруд, с кем у тебя там свиданка была назначена?
Вместо ответа Глашка резко встала из-за стола, так резко, что с грохотом упал стул, а потом вслед за стулом начала оседать на пол и она сама. И упала бы, если бы не Свирид, который с невероятной для его комплекции ловкостью подхватил ее на руки.
– Люсь, да что ты за человек такой?! – рявкнул он.
– А что Люсь?! Чуть что – сразу Люсь! – Она скрестила на груди руки. – Что я такого сказала? Я правду сказала! Глашка – одна-единственная, кто тогда в живых остался.
– Миш, да не кружись ты с ней! Вон, на диванчик положи! – скомандовал Степаныч. – Сандро, а ты не сиди, водички принеси. – Он обернулся к Люсе, сказал с укором: – И в кого ты злая такая уродилась?
– А не твое дело! – Да что же это такое, все против нее ополчились! Свирид носится с Глашкой как с писаной торбой, Сандро вон даже не смотрит в ее сторону, еще и Степаныч, хрыч старый, нападает.