Третий муж
Шрифт:
— Всё же надо вызвать скорую, — уговаривал он, хмурясь.
В конце концов, мне ее вызвали. Теперь уже и Юра с Таней суетились возле меня и еще некоторые гости. Я сокрушалась, что испортила свадьбу, на что они наперебой говорили, что главное — это мое здоровье и ребенка.
— Не волнуйся, — успокаивала меня Таня, — я присмотрю за Катюшей, — когда меня уже увозили в больницу, так как мое состояние ухудшалось с каждой минутой.
— Угроза выкидыша, — резюмировал врач скорой помощи, — необходима госпитализация.
Расстроенный муж сидел рядом в машине и держал меня за руку.
— Всё будет хорошо, — успокаивала я его, видя растерянное и огорченное лицо Валерия, — это поправимо. Главное — ты и Катюша. Присмотри за нею. Обещаешь?
— Конечно-конечно, — тараторил он, поглаживая мою руку, — не волнуйся. Важно, чтобы ты и дочка были здоровы.
— Я постараюсь, — устало говорила я, закрывая глаза.
Беременность спасти не удалось, ребенок родился мертвым.
— Слишком мал срок, — объяснял мужу врач, который принимал меня в тот вечер, — пять месяцев это самый пик таких выкидышей. Но не расстраивайтесь, — успокаивающе хлопал он ему по руке, — вы так молоды и сможете еще зачать ребенка. Сейчас требуется ваша помощь жене. Ей приходится очень плохо. Всё это выдерживать женщине достаточно тяжело и тут только вы можете помочь ей в таком состоянии. Будьте сильным и внимательным.
Валера хмурился и молчал.
Глава 21
С этого дня закончилась моя счастливая жизнь. Всё пошло вразнос: моя работа, семья, друзья. Странно, но как будто тот, не родившийся ребенок сдерживал наши негативные эмоции и этим подпитывал наши дела. А самое главное — наши отношения с Валерой. Я чувствовала и видела, как он ушел в себя и заледенел. Уже не было того легкого весельчака-гитариста, души компаний и вечеринок, а появился мрачный, утомленный и раздраженный мужчина. Он, конечно, старался делать вид, что все хорошо, что это мы переживем, и у нас ещё наладится, но я видела и ощущала, что всё становится хуже день ото дня. Его уже мало что радовало, даже Катюша, которой он всегда уделял внимание, несмотря на усталость. Теперь же он старался меньше касаться ее и еще меньше меня. Почему? Я не могла объяснить, но всё еще надеялась, что его меланхолия вызванная гибелью ребенка, со временем пройдет, и у нас вновь возобновятся прежние отношения. Но время шло, а его состояние не улучшалось. Он, правда, был сдержан, спокоен, даже мил, но уже не ласкал ни меня, ни Катюшу. Его поцелуи были быстрыми и какими-то дежурными, что ли. Дочка перестала его упрашивать почитать на ночь, теперь этим занималась я, а в нашей постели его объятия были скупыми и даже наша близость скорее была совокуплением, нежели любовью. Я начала замечать, что он перестал мне рассказывать о своих летных делах, перестал играть на гитаре и стал пропадать часто по вечерам, ссылаясь на нештатность ситуаций. В последнее время участились случаи отказов машин, и летный состав был постоянно на ногах: приближалось время активного и бурного исследования края. Лето, как и всегда, было занято долгими и многократными полетами с группами ученых, туристов, просто желающих экстрима в труднодоступных местах. На всё это были задействован весь летный состав. Валера стал приходить домой уставшим, валился спать, и мало проводил с нами времени даже в выходные.
Я жаловалась на такое состояние Нике, когда мы общались по скайпу и даже иногда мельком по ватцапу. Она советовала обратиться к врачу, на что я, смеясь, отвечала, что их проверяют перед каждым вылетом.
— Дорогая, — расстраивалась подруга, — поговори с ним о специфическом докторе, о том, кто поможет вам восстановить отношения.
— Ты смешная, — отмахивалась я, — Валера и психолог вещи несовместимые.
— Ну, почему же? — удивлялась она, — Он взрослый человек и понимает, что так не может продолжаться. Всё имеет свои пределы. А специалист поможет в таких ситуациях. В семейных отношениях иногда нужен кто-то третий, который посмотрит со стороны и подскажет нужные варианты.
— Всё это хорошо, но не для Валеры, — устало вздыхала я, — он и слышать об этом не хочет. Я как-то решилась сказать о таком, он поднял меня на смех и сказал, что никогда в его роду не было третьих лиц с подсказками, как жить. Вот в этом он весь. «Мы испокон веков казаки и на том и стоим» — вот его девиз и ничем не переломишь.
— А он не боится потерять тебя?
— Да что мне сделается, — хохотнула я, — вот с Катюшей хуже. Она, было, начала его звать папой, а тут вновь стала называть дядей.
— А он что же? — вспыхнула Ника.
— А он даже не заметил, — скуксилась я.
Она помолчала.
— Знаешь, — начала медленно, будто прикидывая свою мысль, — а может это и к лучшему. Кто знает, во что выльется это его состояние. Ты за ним ничего не замечала? Может начал пить или загулял?
— Нет-нет, что ты, — отмахнулась я, — не тот он человек. Раз слово дал, то крепок. Я тоже подумала как-то раз, но потом узнала, что была не права и долго корила себя за это недоверие. Работа — дом, вот и весь его маршрут. Мы даже перестали ходить в гости и приглашать к себе.
— А в отпуск, куда думаете поехать?
— Валера сказал по прежнему маршруту: сначала к моим, потом к его родным. Хочет Катюша на море. Правда, у меня странное чувство, будто всё будет не так как ранее. Но может это связано с его состоянием. Думаю, что в своем родном окружении, он сможет найти покой и восстановиться. Очень на это надеюсь.
Ника пожелала мне здоровья и наказала звонить.
Утром на работе, Танюша отвела меня в сторону и сказала, что беременна. Я была рада за нее и за Юру. Эта новость вскоре стала всеобщей, и мы были приглашены на особую вечеринку по этому поводу.
Все шло по заведенному порядку: ужин, тосты, танцы. Потом попросили Валеру сыграть что-нибудь и принесли гитару. Тот вначале отказывался, ссылаясь на чужой инструмент, но под напором гостей все же взял и, настроившись, начал играть. Я была удивлена и даже растерялась от его исполнения: столько в нем было печали и грусти. И так захотелось прижать его к своей груди, поцеловать в глаза, найти мягкие губы, что сердце зашлось от нахлынувших чувств, и показались слезы на глазах. Застеснявшись своего состояния, вышла в туалет и, проходя мимо кухни, услышала слегка приглушенный разговор соседки Юры по телефону.
— Да, он здесь. Жена тоже. Играет, — отвечала та на вопросы своего абонента, — Что ему передать? Хорошо, скажу. Не волнуйся, скажу незаметно, никто и не заподозрит. Во сколько? Хорошо.
Разговор закончился, а я осталась стоять, будто меня пригвоздили к полу.
— О чем я сейчас услышала? О моем муже? Обо мне?
Не хотелось верить, не хотелось даже думать, что это о моем любимом.
— Что получается? — размышляла я, проскользнув в туалет, — Он завел знакомство с какой-то женщиной? У них отношения? Не может быть, — отмахивалась я от своих тревожных мыслей, — Просто показалось.
На этом успокоилась и вышла к уже развеселившейся публике. Валера был в ударе: играл, даже смеялся и все подпевали ему. Я пристально рассматривала соседку, и пыталась вспомнить ее имя и проследить за ее поведением. Ничего не указывало на то, что услышала случайно и на том и успокоилась.
— Всё мои страхи, — успокаивала себя, — мой Валера всегда у всех баб на устах. Каждая еще что-то пытается. Но он мой и никому не отдам.
С этими мыслями мы и отправились к себе. Взяли такси, так как оба выпили. Сидя на заднем сидении, прижалась к его плечу и даже слегка задремала в пути, когда услышала писк его телефона.