Третий муж

Лазарева Элеонора

— Где? — вскрикнула я.

— Там, — манула она рукой в сторону его комнаты.

Быстро раздевшись, прошла к дверям и, выдохнув, с улыбкой вошла в комнату. На кровати, почти сливаясь с простыней, лежал Сергей и смотрел на меня воспаленными глазами. Его лицо осунулось, выделялись синяки под веками, хрипло дышал и слегка подкашливал.

— Ах, мама, мама, — еле выдавил он и прикрыл глаза, — зачем? Вот и Лизу смутила. Да всё у меня нормально. Вот полежу немного и…

— Я вижу, как у тебя нормально, — перебила его, наклоняясь над ним и пробуя рукой лоб.

Он пылал жаром и под волосами виднелись капли пота. Увидев рядом на тумбочке

градусник, заставила его измерить температуру и поняла, что всё очень плохо.

— Я вызываю скорую и тебя надо в больницу, Сережа, — сказала я строго.

— Не надо, Лиза, — вяло откликнулся он.

— Не геройствуй, с этим не шутят.

Вскоре появилась скорая, которая и увезла его. Я была рядом и держала его за руку.

— Ты не оставишь меня? — тихо спросил он, когда я прощалась с ним в приемном покое.

— Ни за что, — утверждающе откликнулась я, — я с тобой.

Тот кивнул и тяжело откинулся на носилки.

К нему в палату интенсивной терапии меня не пустили, как и Марию Семеновну. Она плакала на моем плече, и я ее успокаивала, как могла. После двух часов ожидания, нам, наконец, показали Сергея через окно. Он лежал с закрытыми глазами весь окутанный проводами и с маской на лице.

— Что же так долго ждали, — укоризненно сказал пожилой пульмонолог, когда мы спросили про Сережино состояние, — Пока смотрим. Надеемся только на его молодой организм. А вы идите домой. Все равно только завтра можем что-то сказать. Идите-идите.

Мы оглянулись на окно, и пошли на выход. Я поддерживала плачущую мать, и сама тяжело вздыхала. Сердце болело, и слезы душили, но старалась сдерживаться, поглядывая на еле державшуюся Марию Семеновну. Проводив, помогла ей лечь в постель, обещая, что обязательно буду сообщать все новости по телефону, как только что узнаю. Только к вечеру я попала домой. Отец с матерью ждали меня с тревогой в глазах.

— Ну что? — спросил отец, — Как там Сергей.

— Плохо, — устало ответила я, присаживаясь за кухонный стол, — протянули с больницей, вот и получил пневмонию в обеих легких.

Мама ахнула, отец нахмурился. Прибежала Катюшка и уставилась на нашу картину со вздохами и слезами.

— Что-то с дядей Сережей? — вскрикнула она, увидев мамины мокрые глаза.

— Нет-нет, дочка, — присадила я ее на колени, — просто дядя Сережа заболел. Понимаешь, что после того купания, — тут я болезненно скривилась, — он подхватил простуду. Сейчас в больнице.

— Завтра поедем к нему? — схватила она меня ладошками за лицо.

— Обязательно, малышка, — прижала я ее к себе, — не волнуйся. Дядя Сережа очень сильный. Он обязательно выздоровеет.

Она пристально посмотрела в мои глаза и потом кивнула.

— Я верю тебе, а дядю Сережу очень люблю.

Я тихо ахнула, и слезы покатились по щекам.

— Не плачь, — вытирала она их, — Сама же сказала, что дядя Сережа сильный. Всё будет хорошо. Я верю.

На следующий день мы приехали вместе с Катюшей, когда позвонила Мария Семеновна и сказала, что Сергею лучше и его уже перевели в палату. Накинув на плечи медицинские атрибуты, мы вошли, и я увидела похудевшее лицо друга и услышала его сиплое дыхание. Сердце дало толчок, и я еле сдержала слезы. Катюшка бросилась к нему и прижалась к кровати.

— Дядя Сережа. У тебя всё хорошо?

— Да-да, — заулыбался он, принимая ее ладошку в свою руку, и поднес к пересохшим губам, — всё нормально. Спасибо. А ты как?

— У меня тоже всё хорошо, —

наклонилась она над ним и поцеловала в щеку, — Я тебя люблю.

На этих словах Сергей судорожно вздохнул и прикрыл глаза.

— Я тебя тоже, дочка, — выдохнул он и посмотрел ей в глаза, — могу тебя так называть?

— Конечно, — ответила она, — обязательно называй. Ты для меня герой и я гожусь тобой.

И вновь поцеловала его в щеку. Эта картина защемила сердце, и мы с его матерью тихо заплакали.

Мы с Катюшей приходили каждый день, как и просил сам Сергей. Они часто о чем-то разговаривали, пока я отвозила Марию Семеновну домой после ее ночного дежурства около постели сына, оставляя тех наедине. Привозила фрукты и соки, убирала в палате после их совместных лакомств пирожными, которые оба любили. Потом отвозила дочку, а сама оставалась дежурить на ночь. После ужина и вечернего обхода, мы долго разговаривали обо всем, что приходило на ум. В течение этих десяти дней мы узнали друг друга лучше, чем знали раньше, учась в школе. Видимо наш жизненный опыт и моя профессия, давали нам обоим возможность правильно расставлять приоритеты и вести беседу. Нам было интересно узнавать про каждого такое, что не узнать даже за долгие годы совместной жизни. Мы не были связаны общей постелью или любовной страстью, мы едва подходили к тому, что называется близким знакомством. Только-только нащупывали путь друг к другу. И уже тогда я поняла, что наше долгое отсутствие сказалось на моем восприятии Сергея, как совсем чужого, другого мужчину, нежели того парня из моей юности. Он был строгим, суровым и даже несколько жестким, против того веселого и энергичного мальчишки-одноклассника которого я помнила. Видимо жизнь и профессия сыграла важную роль в его становлении, как мужчины. И мне это импонировало. А еще его внимательные глаза и слегка смущенная улыбка, когда он смотрел на меня. Я видела, что нравлюсь ему, но он не делал даже попытки приблизиться дальше того расстояния, который мы обозначили интуитивно ранее.

Лежа дома в постели, я задавала себе вопрос, а что же будет дальше, чем всё может закончиться?

— Это и я хотела у тебя спросить, — сказала Ника, когда я поведала ей при очередной нашей видео встрече о своих сомнениях и странных мыслях.

— Не знаю, — пожимала я плечами и тихо вздыхала, — хотя уже сейчас понимаю, что не знала я такого Сергея, что он совсем другой, и даже какой-то чужой, что ли…

Ника понимающе улыбалась.

— Всё идет как нельзя лучше, подружка, — говорила она, заглядывая в мое смущенное лицо, — Вам просто необходимо серьезно поговорить.

— Я пока еще не готова к такому разговору, — отмахивалась я.

— Не уговаривай сама себя, что не готова, — отвечала она сердито, — хватит рассусоливать. Возьми себя в руки. Вы просто созданы друг для друга, как я погляжу. Только всё твои предубеждения. Надо с этим кончать.

— Я подумаю, — уже улыбалась я нахмуренному лицу подруги.

— То-то зе, — шутила она, — я тебе плохого не посоветую. А мужик хороший.

— Я знаю, — посылала ей воздушный поцелуй.

Всё решилось в один из дней, когда Сергей пригласил нас с Катюшей на выходные. Наш общий одноклассник проживал с супругой за городом в новом коттеджном поселке, что так модно было в наше время. Они праздновали новоселье и пригласили всех наших. Мы приехали втроем: Сергей, я и Катюша. Этот день, четырнадцатое февраля, день всех влюбленных, специально выбрали для такого события.