Третий муж
Шрифт:
— Неужели он так и не переставал меня любить? — вздыхала я, сидя с кружкой зеленого чая на кухне, после обеда с Катюшей и звонка матери, о скором приезде их с отцом.
Вздыхала и куксилась. Мне уж совсем не хотелось вновь страдать.
— Мама, неужели Сергей так и не женился? — спросила я ее вечером, после ужина, когда мы мыли посуду.
— Нет, — качнула та головой, — всё также холост, как и десять лет назад. Всё тебя любит и ждет.
Она сказала это так обыденно, что я, аж, ахнула.
— Что, значит, всё еще любит и ждет, мама? Откуда такие сведения?
— От его матери, дочка, — поставила она последнюю вымытую кружку на полку, и повернулась ко мне, — Давай присядем.
Мы сели за стол, и она поведала мне кратко, о любви Сергея.
— Он даже карточку твою с собой везде пронес, через боль и кровь, дочка. О такой любви пишут романы, — напряженно усмехнулась она, — а ты даже не заметила.
Я сидела, как громом пораженная.
— КАк он всё это несет в себе? Неужели и правда, любит до сих пор? Может быть, его фраза там после поцелуя и была искренним признанием? Но я не готова к такому повороту, я не любила его. Наверно это всё бабья жалость и прошлые воспоминания, — корила я себя за минуты несдержанности и беспечности, там, в автомобиле, — Поддалась его поцелуям, — ругала я себя, — Хотя мне понравилось с ним целоваться, — уже с улыбкой хмыкала я, вспоминая его жадные губы и сильные объятия, — Ой, да ладно, женщина, — одернула себя, — поцеловал и всё на этом. Нечего голову забивать ненужными чувствами. Будь же взрослой, наконец, а то расчувствовалась, как подросток.
С этими словами я и легла спать.
Сергей мне приснился прежним. Он был молод, без шрамов и весело смеялся, подхватив меня на руки. И мне было так радостно, что я проснулась с этим ощущением.
— Всё, — потрясла я головой, — пора завязывать с этим. А то попаду неизвестно куда. Да и зачем мне это.
Взглянула на часы. Они показывали четыре утра. Зевнув, прикрыла глаза и упала вновь на постель.
Глава 27
Пробуждение было тяжелым, как низкие тучи на осеннем небе за окном. Слегка капал редкий холодный дождь, и также хмуро было на душе. То ли от того странного сна, то ли памятью о потерях, но сердце сжималось от печали. Надо было вставать и заниматься делами, как и всегда, но сил не было, была странная опустошенность, как при тяжелой болезни, когда хочется только зарыться в кровать в мягкое одеяло и ничего не делать. Но, пересилив себя, начала свой обычный утренний ритуал: готовка завтрака, подъем сонной Катюши, разговоры с матерью и отцом. Проводив дочь в школу, занялась своими интернет делами: проверила почту, блог, и все остальные сайты, разместила последние тексты и прогулялась по новостийным каналам. Вышла в скайп Танюшка и мы поболтали обо всех местных сплетнях и слухах. Так я узнала, что Валера женился на той самой Светлане и у них родился сын, что он разменял нашу квартиру, и часть денег положил на мой счет, как и договаривались, что у него всё нормально и что иногда они пересекаются в компаниях.
— Но Валера больше не поет, — грустно усмехнулась, подруга, — даже не берет в руки гитару.
Я вздохнула и прикрыла глаза, боясь выдать свои чувства. Его чудный голос и сильные пальцы помнила, и забыть всё мне было очень трудно. Сейчас же на душе было пусто и безрадостно. И тут я вспомнила свой сон с Сергеем, его объятия, жадные губы и усмехнулась.
— Надо же.
Потом говорила с Никой и та сказала, что перезаказала наши с дочкой билеты, сделав их с открытой датой. Всё же надеется, что мы приедем. Я рассказала ей про отца и Сергея. Она выслушала внимательно и спокойно.
— А чем занимается твой Сергей? — спросила она и я зависла.
— А, действительно, — подумала я, — чем он занимается? Как-то не дошло время даже спросить и вообще мы толком и не общались.
— Не знаю, — пожала я плечами.
— Поинтересуйся. Не гоже бросать своего друга, тем более старинного приятеля, как ты говоришь.
— Ты, права, — сконфузилась я, — обязательно переговорю.
— А он и правда, всё также в тебя влюблен? — вновь перевела она разговор на Сергея.
— Не знаю, — хмыкнула я и покачала головой, — так говорит. А что на самом деле, то только ему известно.
Вечером, после ужина, я смотрела с дочкой мультики, когда мать подала мне мой телефон.
— Тебя, — сказала она и подала гаджет, забытый на кухонном столе.
Я взяла и увидела незнакомый номер.
— Да, слушаю.
Пауза.
— Алло, — прислушалась я и удивленно посмотрела на дисплей с неизвестным набором чисел.
— Алло, — повысила я голос, — говорите.
— Лиза, — услышала я чуть хрипловатый мужской голос, — это я, Сергей. Здравствуй. Прости, что звоню. Может быть я не вовремя?
— Здравствуй, — озадачилась я, — нет, ничего. Слушаю тебя.
Он вновь замолчал.
— Не могли бы мы встретиться? — услышала я его немного взволнованный голос.
— Давай, — откликнулась я, — Где?
— Если можешь, то выйди. Я у ворот в машине.
— Хорошо, — сказала я и услышала гудки отключения трубки.
Посмотрела на потухший экран, хмыкнула и пошла одеваться.
— Мама, ты куда? — подскочила Катюша, — А мультики?
— Ты сама досмотри, а я скоро, — сказала, уже переодевшись.
— Ты куда это? — спросила мама, выглянув из кухни.
— Позвонил Сергей и попросил поговорить, — сказала я, надевая плащ, — Он здесь, в машине.
— А почему не заходит? — удивилась она, — Пригласи в дом.
— Потом, мама, ладно? — ответила я, уже открывая входную дверь.
Она посмотрела на меня внимательно и кивнула согласившись.
Я выскочила на крыльцо и увидела за воротами темную машину. Около нее высилась мужская фигура. Он стоял и курил. Видно было огонек сигареты и при очередной затяжке, слегка освещалось лицо с извилистым шрамом у губы. Увидев меня, он выбросил окурок и выпрямился. Я подошла ближе.
— Здравствуй, — сказала я, — что будем делать?
— Садись в машину, — открыл он мне дверцу и подсадил под локоть, — там теплее.
Я села в кресло и огляделась. Это была его «Лада», та же машина, в которой он десять лет назад соревновался со мной в скорости и управлении. Вздохнув, повернулась к нему боком.
— Поговорим? — спросила его и взглянула на шрам на его лице.
Он уже не вызывал во мне удивления и только легкая жалость или скорее досада, толкалась в моем сердце. Я помнила его красивое лицо, которое вызывало во многих девичьих сердцах томление и надежду на внимание первого парня в школе. Сейчас он изменился, но в лучшую сторону, несмотря на шрам. В его лице появилась строгость: черты заострились, глаза внимательно и четко смотрели на собеседника. И весь он как-то подобрался, будто перед опасным действом. Видимо ему постоянно приходилось принимать неоднозначные решения, и эта привычка сохранилась и в мирном времени. Сейчас он смотрел на меня молча, будто пытался понять, что я собой представляю. Я даже слегка поежилась под его взглядом.
— Слушаю тебя, — повторила я.
Тот слегка отвернулся, потом глубоко вздохнул.
— Я сейчас тебе скажу, а ты, пожалуйста, не отвечай сразу. И не перебивай меня. Ладно?
— Ладно, — утвердительно кивнула ему и поерзав в кресле, устроившись, откинулась на спинку.
Он молчал, опустив глаза, видимо собирался с духом.
— Когда ты уехала поступать в Екатеринбург, я долго не мог прийти в себя. Я понимал, что ты поехала за своей мечтой, что хочешь и должна ее получить, но очень-очень скучал и горевал. Потом была армия, и я узнал, что ты выходишь замуж.