Третья девушка
Шрифт:
— О! — сказала миссис Оливер и заставила себя светским тоном добавить:
— Мисс Рестарте случайно не у себя?
— Нет. К сожалению, ее нет дома. Что-нибудь ей передать?
Миссис Оливер еще раз произнесла «О!» и только потом продолжила свою игру, предъявив довольно неряшливый пакет из оберточной бумаги.
— Я обещала ей книгу, — сказала она. — Один из моих романов, который она не читала. Надеюсь, я не перепутала. А она скоро вернется?
— Право, не могу сказать. Я не знаю, что она делает сегодня вечером.
— О! Вы мисс Риис-Холленд? Девушка как будто немного удивилась.
— Да.
— Я знакома с вашим отцом, — пояснила миссис Оливер и продолжала:
— Я миссис Оливер. Я пишу книги, — добавила она виноватым тоном, которым всегда делала это признание.
— Вы не войдете?
Миссис Оливер приняла приглашение, и Клодия Риис-Холленд проводила ее в гостиную. Обои везде в квартире были одинаковые — под некрашеные доски. Жильцам дозволялось
21
Арлекин — традиционный персонаж комедии дель арте (комедии масок).
— Норма, конечно, будет в восторге от вашей книги, миссис Оливер. Можно предложить вам что-нибудь выпить? Херес? Джин? — У нее была повадка отлично вышколенной секретарши.
Миссис Оливер отказалась.
— Какой у вас тут великолепный вид, — заметила она, поворачиваясь к окну, и заморгала, ослепленная лучами заходящего солнца.
— Да. Но когда ломается лифт, подниматься сюда не так уж весело.
— Неужели ваш лифт позволяет себе ломаться? Он такой.., ну совсем как робот.
— Его установили недавно, но он ничем не лучше старого, — сказала Клодия. — То его надо регулировать, то еще что-нибудь.
В комнату вошла девушка, говоря на ходу:
— Клодия, не видела, куда я сунула…
Она умолкла, глядя на миссис Оливер. Клодия представила их друг другу.
— Фрэнсис Кэри — миссис Оливер. Миссис Ариадна Оливер.
— Как замечательно, — сказала Фрэнсис. Она была высокой, тоненькой и гибкой, с длинными черными волосами и очень сильно накрашена: смертельно-бледное лицо, брови и уголки глаз подведены кверху. Эффект довершала густая тушь на ресницах. Тугие вельветовые брючки и толстый свитер и подчеркивали и прятали ее фигуру. Она выглядела полной противоположностью энергичной подтянутой Клодии.
— Я завезла книгу, которую обещала Норме Рестарик, — сказала миссис Оливер.
— О! Как жаль, что она еще гостит у родителей.
— Так она не вернулась?
Наступила неловкая пауза. Миссис Оливер почудилось, что девушки тайком переглянулись.
— А я думала, она работает, — сказала миссис Оливер, старательно изображая невинное удивление.
— Да-да, — сказала Клодия. — В бюро оформления интерьеров. Иногда ее посылают с рисунками за город. — Она улыбнулась. — Мы живем каждая сама по себе. Приходим, уходим, как нам нужно, и обычно не предупреждаем друг друга. Но я обязательно передам ей вашу книгу, когда она вернется.
Ничего не могло быть естественнее и непринужденнее этого ее обещания.
Миссис Оливер поднялась.
— Я очень вам благодарна. Клодия проводила ее до дверей.
— Обязательно расскажу отцу, что познакомилась с вами, — сказала она. — Он очень любит детективы. Закрыв дверь, она вернулась в гостиную. Фрэнсис прислонилась к оконной раме.
— Прошу прощения, — сказала она. — Кажется, я дала маху?
— Я как раз сказала, что Норма куда-то ушла.
Фрэнсис пожала плечами.
— Так я же не знала. Слушай, а где она? Почему не вернулась в понедельник? Куда девалась?
— Понятия не имею.
— Может, осталась у своих? Она к ним поехала?
— Нет. Я уже туда звонила.
— Наверное, где-то случайно задержалась… И тем не менее она ведь.., есть в ней что-то странное.
— Не больше, чем в других. — Но голос Клодии прозвучал неуверенно.
— Ну, нет, — сказала Фрэнсис. — Иногда меня от нее дрожь берет. Она все-таки ненормальная, не спорь. Внезапно Фрэнсис засмеялась.
— Ненормальная Норма! И ты это знаешь, Клодия, хотя вслух и не говоришь. Лояльность по отношению к шефу, а?
Глава 4
Эркюль Пуаро шел по главной улице Лонг-Бейсинга. То есть если можно назвать главной практически единственную улицу селения, как это было в Лонг-Бейсинге, принадлежавшем к тем деревушкам, которые имеют тенденцию разрастаться в длину, а не в ширину. Там имелась внушительная церковь с высокой колокольней и кладбище с величественным древним тисом [22] , а кроме того, полный набор деревенских лавочек, в том числе две антикварные. Одна предлагала главным образом фигурки, вырезанные из сосновых чурок — для каминных полок, в другой были в изобилии кипы старинных карт, стоял фарфор, почти весь щербатый, под полками со стеклом и викторианским серебром ютились три-четыре старых, источенных жучком дубовых ларя, — но все это из-за тесноты невозможно было толком рассмотреть и оценить. Дальше по улице располагались
22
Тис — вечнозеленое хвойное дерево с твердой ценной древесиной и ядовитыми хвоей и семенами.
Все это Пуаро рассматривал скорее машинально. В том числе и фасады небольших особняков, от которых веяло стариной. Некоторые сохранили в чистоте стиль второй половины XVIII века, но большинство щеголяло викторианскими усовершенствованиями — верандой, эркером [23] или крохотной оранжереей. Правда, два-три подверглись-таки косметической операции, чтобы выглядеть помоложе, и, видимо, были очень этим горды. С особняками соседствовали прелестные деревенские домики, тоже хранившие дух старины — эти, наоборот, норовили приписать себе лет на сто больше, но все же попадались и подлинные раритеты, в коих более поздние удобства, вроде водопровода и отопления, тщательно маскировались.
23
Эркер — архитектурная деталь в виде выступа в наружной стене здания, который увеличивает внутренний объем помещения.
Пуаро неторопливо шествовал по улице, переваривая все увиденное. Если бы его сейчас видела миссис Оливер, то непременно спросила бы, почему он еле плетется. Ведь нужный ему дом расположен в четверти мили от деревушки. Но Пуаро ответил бы своей нетерпеливой приятельнице, что ему необходимо прочувствовать местную атмосферу, что подобные вещи иногда оказываются крайне важными.
Улица кончилась, и пейзаж сразу изменился. Вдоль одной стороны шоссе, несколько отступив от него, тянулся ряд новых муниципальных домов — перед каждым зеленел газон, и у каждого дверь была выкрашена в свой цвет, дабы хоть как-то скрасить их удручающее единообразие. За ними в свои права вновь вступали поля и луга, расчерченные живыми изгородями, среди которых кое-где виднелись «загородные резиденции», — так они значились в каталогах по продаже недвижимости — окруженные собственными деревьями и садами. Вот у кого вид был совершенно неприступный и надменный. Впереди по шоссе Пуаро углядел здание, верхний этаж которого, вопреки обычному стандарту, был увенчан странным полушарием, видимо, надстроенным не так давно. Без сомнения, это и была та Мекка [24] , к которой он устремлял свои стопы. У калитки красовалась табличка с надписью «Лабиринт». Он неспешно оглядел дом: самый обычный, построенный, видимо, в начале века, не поражающий ни красотой, ни уродством. Заурядный — такое определение, пожалуй, подходило ему больше всего. Сад радовал взгляд больше дома и, несомненно, в свое время был предметом неусыпных забот и внимания, хотя теперь его вид свидетельствовал о некотором запустении. Впрочем, газоны все еще были аккуратно подстрижены, клумбы пестрели цветами, а купы кустов сохраняли должную форму, ради которой и были посажены. Все это содержалось в полном порядке, — за садом, несомненно, следит садовник, заключил Пуаро. И тут же убедился, что облик сада все-таки небезразличен и его владельцам: над клумбой у угла дома то и дело склонялась женщина, видимо, подвязывавшая георгины. Голова ее словно была увенчана короной из чистого золота. Она была высокой, худощавой, но широкоплечей. Пуаро открыл калитку, вошел и зашагал к дому. Женщина, обернувшись, выпрямилась и вопросительно посмотрела на него. Она молчала, ожидая объяснений.
24
Мекка — один из священных городов мусульман, место рождения пророка Мухаммеда, место паломничества.