Тревожная Шумава
Шрифт:
Она вернулась к нему, села у его ног и положила голову ему на колени. Он играл ее светлыми волосами. Никогда ни одну женщину он так не любил. У нее были маленькие красивой формы уши и сильные плечи, полные и сильные. «Я женюсь на тебе, — подумал ок. — И ты нарожаешь мне детей».
В кухне на плите булькала вода, они слышали этот звук, но не хотели, не могли нарушить очарование этой встречи.
— Разведись с ним, Мария.
Она удивленно-радостно взглянула на него.
Возможно, он должен был еще подождать. Слишком мало они были знакомы. Однако он сказал:
— Я хотел бы на тебе жениться.
Она ответила не сразу:
—
— Не веришь?
— Я не принесла бы тебе счастья.
— Почему?
— Тебе пришлось бы бросить службу. Я ведь жена эмигранта.
— Это еще не известно.
— Ну, а если так?
Он пожал плечами. Да, этого он больше всего боялся.
— Так я пойду… Работы много.
— Никогда бы ты этого мне не простил. — Она думала о себе.
— Я тебя очень люблю.
— Боже мой, почему кто-то должен страдать! — вздохнула она.
— Не волнуйся! — Он снова погладил ее. — У нас все еще впереди.
— Меня ничто не пугает. И если мне в чем-нибудь повезет, я буду благодарна судьбе.
Он улыбнулся, тайком взглянул на часы. Вспомнил, что после скромного обеда, который готовил их войсковой повар, крохотный Ярда Цетл, они услышали от Бурды новость, которая у всех вызвала раздражение, поскольку означала дальнейшее напряжение сил: бежал из заключения агент Зима. Кто-то из охраны помог ему. Можно было ожидать, что беглец пойдет по тем местам, которые хоть немного знает, — через участок Кота возле истока Хамрского ручья. Сколько дней они там пролежат, прежде чем появится Зима?..
Взволнованный пограничник протянул руку к прибору, чтобы закурить. Вытащил зажигалку — из нее выскочил маленький веселый огонек. Женщина встала:
— Иди поешь.
Он улыбнулся ей и вошел в кухню. Глядел на ее руки, готовящие еду.
— В субботу будет вечер отдыха, — сказал он. — Пойдем на него? Вместе.
Ее руки застыли.
— Хорошо, — вздохнула она.
— Ты не рада?
— Там будет вся деревня.
— Когда-нибудь должны же мы показаться вместе.
Кивнула головой.
— Они ведь обо всем знают. Здесь все друг с другом знакомы.
— Именно поэтому. Зачем же тянуть?
Она вспыхнула, подошла к окну и закрыла форточку. Она видела из окна горы; по их вершине проходила граница. За черным силуэтом горы Часовой, где мгновение назад скрылось солнце, еще пылала часть небосвода. Где-то там, за горой Часовой, остался Павел… Она повернулась к пограничнику.
— Я слишком долго ждала, — сказала она. — Больше уже не хочу.
Встряхнула головой. Волосы упали ей на лицо. Отбросила их и улыбнулась.
— Пойдем в субботу!
— Если не возникнут какие-либо неприятности, — ответил он осторожно. Она подошла к столу, и Земан нежно обнял ее.
В тот вечер Земан шел на службу счастливый. Правда, он остался без ужина, но у него в кармане был кусок хлеба с колбасой.
Вторым в дозоре был малорослый повар Цетл. Его судьба на хамрской заставе была суровой — в самые горячие дни он вынужден был находиться дома и стряпать для совершенно измотанных парней, прошагавших многие часы лесами и болотами на участке Кота. Нельзя сказать, что в своей специальности он был мастером. Скорее наоборот. Вначале пограничники так часто в качестве наказания за плохо приготовленный обед окунали его в корыто с водой или прямо в Хамрский ручей, что командир вынужден был запретить эти приемы. Бедный повар! У него
Земан вбежал в помещение с опозданием. Цетл уже беспокойно расхаживал между кроватями.
— Я уже подумал…
— Что?
— Что ты там остался… у нее.
Марженка, подняв глаза от письма, взглянул на Цетла, кивнул головой и опять стал писать.
Земан открыл свой шкаф и за несколько секунд был готов к службе.
— Кто идет сегодня в дозор? — спросил он.
— Старей.
Земан вновь осмотрел оружие. Все было в порядке. Между пограничником и начальником заставы были натянутые отношения. Кот признавал заслуги Земана, но, с другой стороны, его возмущало грубое нарушение дисциплины. В отношении Земана начальник ошибался в одном: он считал, что пограничник совершил проступок из-за пижонства: я, мол, ликвидировал Килиана, теперь могу себе кое-что позволить. Кот не предполагал, что у пограничника такое сильное чувство к Рисовой и что их любовь становится все сильнее.
Теперь Кот подвергал Земана своеобразному испытанию: поручал тяжелые и неприятные задания. Земан знал это, но молчал и выполнял их добросовестно. Командир в душе был доволен, но одновременно готов был гонять Земана снова и снова. В подчинении Кота была лишь горстка людей, и он мог с ними идти на серьезные дела лишь в том случае, если все до одного будут соблюдать дисциплину. Дисциплина в его взводе стала традицией, и командир неукоснительно следил за ее укреплением.
Пограничники ушли в ночной дозор.
Спустилась ночная мгла, ее белый шлейф стлался по руслу Хамрского ручья. За мостиком светилась всеми окнами лесопилка и примыкающее к ней административное здание, перед домом стояло несколько автомашин — ежедневный банкет майора авиации Вавры. Кто-то охранял машины. Пограничники видели огонек сигареты. Видимо, кто-нибудь из шоферов.
Пограничники на мгновение остановились и оглядели весь объект. Там, где кончалось зарево огней, шумел ручей и сгущалась тьма. «Тут могли бы пройти десять человек, — подумал Земан. — И мы наверняка не услышали бы их из-за шума воды и не увидели бы».
До их слуха донесся звон стекла — кто-то выбросил из окна бутылку.
— Интересно, сколько времени он еще здесь пробудет? — сказал Цетл.
— Кто?
— Майор.
— Пока не напьется. Пойдем.
Молча пошли дальше. Земан думал о майоре. Вавра был мастером на лесопильном заводе. Лесопилка находилась рядом с границей. Среди рабочих было несколько старых немецких поселенцев, находящихся на специальной работе. Сотрудники госбезопасности следили за ними, но не могли этим заниматься днем и ночью. С помощью погранзаставы Кота они пытались разоблачить контрабандиста, но пока безуспешно. Так мало людей они имели и так много задач стояло перед ними…