Тревожное лето
Шрифт:
Воротников почувствовал недоброе, сделал шаг назад, вытянул из кармана тяжеленный кольт. Он хорошо был виден им, свет из кабинета бил в спину.
Один остался внизу, другой неуверенно поднимался по ступенькам. Воротников предупредил:
— Стоять на месте!
— Я те стану, морда, — сказал тот, что стоял внизу и, задрав голову, смотрел на Воротникова.
Воротников еще немного отступил, не оглядываясь нашел на стене выключатель и щелкнул им. Стало темно.
Тот, что поднимался по лестнице, крикнул:
— Выходи, не то будем стрелять. И учти, дом окружен.
— Ведь все равно не уйдешь, морда! — добавил другой.
«Ну, все, — подумал Воротников, — теперь мне отсюда действительно не выйти. Быстренько они меня... Хотя чего там быстренько... — Вспомнил, что на допросе назвал себя и даже адрес дал. — С перепугу, ну идиот!.. Конечно, жилы они из меня за своих повыматывают, это уж точно. И, как Калмыкову, башку отрубят и на кол повесят. Не-ет, так вы меня не возьмете».
— Ведь убью, — твердо произнес он в темноту.
И услышал напряженное:
— Только попробуй, только попробуй...
Тот, который стоял внизу, повторил зло и с угрозой:
— Только попробуй, морда!
Воротников ровным голосом сказал:
— А ты заткнись там. Хайло свое заткни.
Он увидел в гостиной вспышку выстрела. Пальцы Воротникова сработали автоматически, и его кольт в ответ выдал две сильные вспышки. За спиной зазвенело стекло, и он почувствовал, будто кто-то дернул его за волосы. В затылке стало нестерпимо горячо.
— Свет дайте кто-нибудь, — раздраженно потребовал Дзасохов. Сарафанов стоял рядом с ним, ему казалось, вот-вот еще что-то должно произойти. Но ничего не произошло.
— Вот морда... — выругался Дзасохов. — Червяков, ты кого убил? — Он перевернул ногой труп на спину.
Сарафанов с отвращением и любопытством вглядывался в неживое, заросшее черной, с густой проседью, щетиной лицо.
— Кого, кого... кого надо, того и убил, — ответил мордастый Червяков, озираясь и засовывая в карман замызганного пиджака тонкоствольный восьмизарядный револьвер.
— Обыщи.
Червяков обыскал труп, ничего не нашел, поднял тяжелый кольт, подбросил его на руке.
— Это не Ростов, — категорично заявил Дзасохов. — Ты хоть раз Ростова видел?
— Видел, — равнодушно ответил Червяков. — Старик. Борода лопаткой... Чего ж не видать? Сколь протопал сапогов за ним.
— А этот?
Червяков пожал плечом.
Сарафанов перевел взгляд с трупа на Червякова, спросил:
— А зачем же вы его убили?
Дзасохов посмотрел на него неприязненно.
— Вот что, господа, надо уходить... Тут нам делать нечего...
В машине он пожаловался, потирая левую сторону груди:
— Сердце что-то... У тебя как, Червяков?
Червяков промычал нечленораздельно. Автомобиль трясся и дребезжал, потом выскочил под яркие фонари и зашипел колесами по увлажненному асфальту.
Все молчали. Подъехали к дому Сарафанова. Вильямин неловко вылез.
Дзасохов схватил его за рукав.
— Слушайте, никакой информации не надо для газеты. Агента упустили. — Он длинно и яростно вздохнул через ноздри. — Но все равно поймаем. Никуда он от нас не удерет.
Сарафанов ушел в подъезд. Дзасохов посмотрел вслед, потом перед собой.
— М-мор-рда... — Вытащил мятую пачку папирос, закурил.
Снова появился Сарафанов:
— Вы знаете, кого убили? Владимира Ростова. Сына Артура Артуровича. Вот кого.
— Да ну?!
Владивосток. Август 1927 г.
Начальник особого отдела армии Урюпин и начальник ГПУ обговаривали принципиальную схему операции.
— Они ударят сюда, — Карпухин поднял указку и ее острым концом обвел на карте пронумерованный участок границы и поглядел на Урюпина. — Мы сделаем вид, что застигнуты врасплох, и отступим. Чуть-чуть. Только чтоб втянуть их в «чулок». Так?
Урюпин согласился.
— По зеленой ракете ты заворачиваешь правое и левое крыло, — он растопырил, руки, словно собирался кого-то обнять, — а потом — в лоб! Вот и вся тактика и стратегия, — заключил он.
Урюпин раскурил трубку. Хомутов почтительно стоял в стороне, не вмешиваясь в разговор. Карпухин продолжал:
— Из Харбина пришло сообщение, что банда, возглавляемая полковником Лошаковым, скрытно вышла к границе. Цель: соединиться с бандой Лялина в таежных массивах в районе Тернового. Лялин не раз делал попытку прорваться к границе, но всегда получал хорошую трепку. Тем временем, в двенадцати верстах ниже по течению реки, на участке Селиванова банда Лошакова форсирует по мелководью речку и с ходу штурмует заставу. Тот пропускает ее без серьезного сопротивления, а кавэскадрон Нелюты начинает преследование. Маршрут банды нам известен.
— Его могут изменить.
— Вполне. Я бы на их месте сделал именно так. Для страховки. Дальше твои ребята будут следовать по флангам на почтительном расстоянии, не вступая в бой. В данном случае для нас важно, чтобы банда как можно дальше ушла от границы.
— Две сотни верст устроит? — спросил Урюпин.
— Устроит. Только чтоб они чего не натворили, — подал голос Хомутов. — Их надо все время держать в пустом коридоре.
— Понятно.
— А вот тут, — Карпухин очертил зеленое пятнышко с синей жилкой, — мы и уготовим им, как говорит Хомутов, баньку. Тут что важно, — он зажег от спички погасшую трубку, дал огня Урюпину, затянулся пару раз, — тут мы должны блокировать их со всех сторон, раздробить и взять в плен. Вот такая вводная, — закончил Карпухин. — Над деталями операции пусть поработает КРО с твоими ребятами. Согласен?
Урюпин, сведя к переносью брови, смотрел на карту.
— А почему не разгромить ее сразу же после перехода границы? — Поднял глаза на Карпухина.
— Разгромим, — согласился Карпухин, — так сказать, продемонстрируем свою боеготовность. А они другую пошлют, и туда, где мы не ждем их. Нет уж... — он глянул в сторону Хомутова. — И вообще...
Урюпин перехватил взгляд.
— Загадки все. Ну-ну...
— Ты постой, не разбухай. Никаких тут загадок, — отмахнулся Карпухин. — Ждем человека с той стороны. Появиться должен вместе с бандой.