Тревожные будни
Шрифт:
О богатствах патриаршей ризницы Джон читал еще на родине, готовясь к поездке в Россию. Слышал он и о безуспешных попытках американцев приобрести некоторые хранившиеся там драгоценности. И вот теперь сокровища находятся у людей, с которыми он, Джон, несомненно найдет общий язык, как не раз находил в прошлом. Надо лишь поскорее разыскать их. И обойтись без посредников. Те, кто завладел богатствами ризницы, конечно же не знают их подлинной цены. К тому же эти люди будут стремиться поскорее избавиться от них, и он сможет приобрести все за бесценок.
Джон вскочил со стула,
Мистер Брэдли торопился. Судя по сообщениям газет, сокровища были похищены за несколько дней до того, как это обнаружили. Конечно, какую-то часть воры сумели сбыть, но лишь небольшую. Ведь кражу могли обнаружить и на следующий день. Попробуй-ка сунься к кому-нибудь с предложением большой партии драгоценностей! Джон мог заключить любое пари, что до поры до времени сокровища будут находиться в надежном месте. Если ему удастся узнать, кто сбыл хотя бы что-то из похищенного...
Англичанин надеялся, что ему поможет в этом кто-либо из владельцев ювелирных магазинов, и прежде всего Глазунов. Они были давними знакомыми. Джон не раз приобретал у этого ювелира золотые вещицы отнюдь не с витрины. Конечно, рассчитывать на то, что Глазунов вложит в его руки ключ от сокровищ ризницы, не приходилось. Но Джон найдет его и сам. Пусть только владелец магазина предложит ему что-либо с этой нашумевшей кражи.
Вот и Верхние торговые ряды. Брэдли взбежал на второй этаж. Но почему вдруг на дверях магазина Глазунова замок? Что случилось? Стараясь не выдать своего беспокойства, Джон зашел в соседний магазин и, приподняв соболью шапку, вежливо осведомился у его хозяина, господина Шера, о причинах этого доселе небывалого явления. Прежде чем удовлетворить любопытство гостя, который был и его постоянным покупателем, ювелир покосился на входную дверь и, понизив голос до шепота, проговорил:
— Вы немножечко опоздали, мистер Брэдли. Я вам сочувствую.
— Что же случилось, господин Шер? Где я могу увидеть господина Глазунова?
— Вы спрашиваете меня, что случилось? Я скажу вам, что то же самое могло случиться и со мной. И если вы так хотите видеть господина Глазунова, то вы сможете найти его в Знаменском переулке. Он уже там. Но лично я не пожелал бы иметь дело с уголовной милицией.
— Господин Глазунов арестован?
— Я вам этого не говорил. Просто пришел утром матрос из милиции, увидел в магазине жемчуг и пригласил господина Глазунова составить ему компанию по пути в Знаменский переулок. Вас это устраивает?
— Позвольте, но жемчуг бывал в продаже и раньше! И в вашем, и в других магазинах.
— Не нужно путать меня в эту нехорошую историю, — сказал ювелир. — Я никогда не покупал жемчуг, который мог быть в патриаршей ризнице.
— Значит, господин Глазунов...
— О, бога ради! Я ничего не знаю. Лучше спросите об этом его самого. Но не надо быть пророком, чтобы догадаться: если твоей персоной заинтересовалась уголовная милиция, то...
Джон понял, что никто здесь не поможет ему. Верхние торговые ряды уже находились
Эксперты подтвердили, что обнаруженные в магазине Глазунова 105 золотников жемчуга похищены из патриаршей ризницы. Оставалось установить, каким образом оказался он в Верхних торговых рядах.
По распоряжению Рогова материалы на ювелира Глазунова были переданы в следственную комиссию. Там они попали к следователю Лейсту.
Сын известного в то время московского профессора, Лейст занимался адвокатской практикой еще до революции. Предложение новой власти поступить на службу он принял без энтузиазма. Как и многие представители старой интеллигенции, считал, что дни Советов сочтены. Свое согласие сотрудничать с большевиками оправдывал безвыходностью создавшегося положения: надо было как-то продержаться, выжить.
— К тому же, — доверительно говорил Лейст друзьям, — на этом поприще я имею возможность помогать ближним.
В глубине души Лейст надеялся, что расследование кражи из ризницы не только затянется, но и вообще зайдет в тупик. Это даст определенным органам печати вдоволь пищи для яростных нападок на Советы. В конце концов кампанию в печати можно повести так, что еще больше будут затронуты религиозные чувства верующих. А потом... Конечно, все эти далеко идущие прогнозы Лейст держал при себе.
Ювелира Глазунова Лейст знал давно. Два или три раза тот прибегал к услугам адвоката и благодаря его усердию выигрывал судебные процессы. Допрос Глазунова напоминал беседу двух давно не встречавшихся приятелей, которым было что сообщить друг другу. Лейст записал установочные данные ювелира и его ответ, из которого явствовало, что обнаруженный у него жемчуг приобретен по случаю за 6500 рублей у совершенно незнакомого ему, Глазунову, человека.
Лейст уже собирался дать ювелиру протокол допроса для ознакомления и подписи, как в комнату вошел Розенталь. Чтобы опередить вопросы комиссара и навязать ему свое мнение, следователь взял протокол и безразличным тоном заговорил:
— Обычное дело, Карл Гертович. Владелец магазина купил жемчуг у неизвестного ему лица. Опираясь на свой многолетний опыт работы в юстиции, смею вас заверить, что так поступают все без исключения ювелиры.
Розенталь взял протокол, внимательно прочитал и положил на стол. Затем чиркнул зажигалкой, раскурил трубку, в упор посмотрел на Глазунова.
— Скажите, гражданин Глазунов, как вы расцениваете совершенную в Кремле кражу? — спросил Розенталь.
— Думаю, что кража есть кража, если так вам будет угодно.
— Нет, далеко не так. Краже из патриаршей ризницы мы придаем особое, политическое значение. С этих позиций, — продолжал Розенталь, — мы подходим к каждому, кто не только лично участвовал в преступлении, но и в какой-то мере оказался причастным к нему или пожелал скрыть от следствия известные ему по данному делу факты.
— Клянусь, я не знаю воров! — воскликнул ювелир.
— Охотно вам верю, — спокойно продолжал комиссар. — Я даже допускаю мысль о том, что вы не знали, откуда этот жемчуг.