Тревожный месяц май
Шрифт:
– Здравствуйте, товарищ, - степенно отозвался Ерофеев.
– Я к вам.
– Ясное дело, ко мне, раз меня отдельно приветствуете.
– Вас можно на несколько слов?
– Можно.
– Ерофеев обернулся и сказал через плечо женщине в цветастом платке, припорошенном мелкими опилками: - Потрудитесь-ка сами, я вот с товарищем…
– Ох, - притворно вздохнула женщина, улыбаясь почему-то Осипову, - затаскали вас, как я посмотрю!
– Ничего, - ответил довольным голосом Ерофеев.
– Хуже, когда не помнит никто, вроде и войны Великой Отечественной не было и ты
Он сунул папироску в ящик с песком, заботливо вдавил ее и, крякнув, поднялся по косым ступеням на эстакаду, к Осипову.
Они пересекли дорогу, узкоколейку и уселись на низкую лавку у железной бочки, наполовину врытой в землю. Ерофеев достал пластмассовый портсигар, протянул Осипову. Тот поблагодарил и отказался: некурящий.
– Тоже правильно, - похвалил Ерофеев и опять выжидающе поднял светлые глаза…
Отвечал он с охотой и подробно.
Да, вот на этом самом месте, почти в канун Дня Победы, сидел он с сынком своего бывшего командира Градова Павла Кирилловича. Да, этот самый и есть, что на карточке, Антоша… А что… стряслось чего-нибудь нехорошее?
Осипов не стал сразу говорить: узнать приехал, а не рассказывать.
…Похож, очень на отца похож Антоша. Только не сразу и не здесь признал, что Градов, Павла Кирилловича сын.
– Я из Иришей, - волнуясь, заговорил Антон.
– Градов, Антон.
– Градов?
– переспросил Ерофеев и заволновался.
– Гладов. Вторая буква «лэ». Гладов.
– А-а, - разочарованно протянул Ерофеев.
– А то у меня ротный был, Градов Павел Кириллович. Вот объявился недавно, живой-здоровый, тоже в Иришах работает. Сколько раз бывал и думать не думал, что он тут.
– Ну! Так я же, Семен Семенович… - воспрянул духом Антон.
– Мы собираем материалы о героях Отечественной войны. Для…
– Для школьного музея боевой славы, - подсказал Ерофеев.
– Теперь это повсюду, хорошо, правильно это.
– Вот!
– подтвердил Антон.
– Меня и послали к вам. Расспросить подробности.
– Какие именно? Я ведь, товарищ Гладов, три фронта прошел.
– Про Иришский и как вы спасли… этого… Гладова.
– Градова, - поправил Ерофеев, - Павла Кирилловича. Только ничего я его не спасал, вытащил только и в санбат отправил. Обыкновенное дело. Санинструктором я воевал. Младший сержант… Теперь, ясное дело, в полной отставке. Да. Но, само собой, на фронте приходилось и с автоматом действовать. Помню, пошел раз немец в контратаку. Как раз на иришском плацдарме это было… Да, на иришском… Бомбил, обстреливал непрерывно, на рожон лез немец. Вовсю к Ленинграду рвался. Только не на таковских напал! Насмерть стояли мы. И вот пошел, стало быть, немец в контратаку…
– Семен Семенович… - нетерпеливо перебил Антон Ерофеева.
– Семен Семенович, вы про ходы-выходы расскажите! Из подвала которые, к Волхову.
– А чего о них рассказывать, - равнодушно сказал Ерофеев.
– Ну были: сточные, канализационные - всякие. Пользовались мы ими, не без того. Хорошие, скрытые хода. Выручали они нас не единожды. Я и ротного своего, Градова Павла Кирилловича, по такому ходу к Волхову вынес. Напрямую, через люк, уже нельзя было, обрушилось все
– А где, где этот выход?
– Как где? А там и есть, только завалило его давно, пожалуй. Столько годов минуло.
Антон трясущимися руками достал из портфеля тетрадку в клеточку и быстро, хотя и не очень точно, начертил широкий Волхов с островом Люкки посередине, изобразил черными прямоугольниками развалины комбината перед горсоветом, новую очистную станцию на юге.
– Вот, Семен Семенович. Вот. Где тот выход? Не здесь?
И он ткнул карандашом в правый берег Волхова между развалинами и очистной.
– Я в картах не очень-то, - скромно произнес Ерофеев.
– Да, на глаз ежели, то в самый раз там и есть. Было, точнее. Дай-ка тетрадочку. А контратаковал нас немец тут, повыше, стало быть нынешнего Дома Советов…
Это было очень интересно. Как отбили очередную контратаку героические защитники Волхова. И в их числе Семен
Семенович Ерофеев, санинструктор, сменивший сумку с бинтами и йодом на автомат ППШ с круглым железным диском… Но Антон уже ничего не воспринимал. Кое-как дослушал до конца, благодарно потряс руку Ерофееву и бросился к автобусной остановке…
Осипов поймал себя на мысли, что и ему не терпится до мельчайших подробностей узнать прежде всего о подвальных помещениях комбината и подземных выходах к Волхову. Но Осипов не решился сбить Ерофеева с проторенной и привычной дороги воспоминаний. Да и воспитанный сирели Армен вовремя шепнул: «Перебивать старшего - грех и позор».
…Уехал Антоша, вроде и не встретится уже никогда. Только на другой же день - суббота как раз выпала - явился дорогой гость, сам Градов Павел Кириллович. Посидели, как водится, допоздна, а после застолья Павел Кириллович увез Ерофеева и супругу его к себе. И ночевать оставил: все едино с утра в Иришах надо быть - однополчан встречать.
Антона в тот вечер видел Ерофеев мельком. Признал, ясно дело, но виду не подал. Мол, со столькими красными следопытами беседовал, что все пионеры для него знакомые давнишние. И Антошка, шельмец этакий, ничем себя не открыл, только быстро-быстро под одеяло юркнул и с головой накрылся.
Ерофеев раньше всех проснулся - привычка и годы немолодые. Прошел на кухню, устроился у окошка. Как у себя дома, в нательной рубахе, брюках, босиком. Посиживал, курил, развеивая ладонью сизый папиросный дым.
Увидев Антона, он улыбнулся ему и поманил к себе.
– Доброе утро, - виновато поздоровался Антон.
– Утро доброе, товарищ Гладов, - добродушно ухмыльнулся Ерофеев и приложил к усам палец.
– Молчу. Военная тайна, видать?
– Да, - тихо-тихо ответил Антон, чувствуя, что уши горят так, что хоть водой заливай.
– Извините, Семен Семенович. Так надо было…
– Ясное дело. Надо - стало быть, надо. Не выдам, не бойся. А ты на батю своего очень даже сильно похожий. Постарше был бы, я бы тебя и в Сосновке сразу признал, а так, думаю откуда у Павла Кирилловича малец такой? Но похож, похож. И фамилия одной лишь буковкой разнится…