Тревожный месяц май
Шрифт:
Он повернулся спиной к мине и держал молоток у живота. Осипов прыгнул из кустов, обхватил железной хваткой Барбоса и заорал:
– Сидеть на месте! Всем!!!
…Во сне было иначе. То есть сначала все шло, как было, а когда Барбос замахивался молотком, Осипова охватывал такой парализующий страх за детей, что он не мог ни двинуться, ни языком шевельнуть. И просыпался в холодном поту.
Сейчас,
Прошло уже минут десять или больше, но взрыва не произошло.
– Почему они медлят?
– охрипло после сна обратился Осипов к солдату. В глубине души он не хотел и боялся взрыва.
– В нашем деле торопиться - убиться, - с непонятным удовольствием пояснил солдат.
– Минер ошибается только один раз.
От развалин не доносилось ни звука. Так, невнятные голоса вроде бы, но разобрать - ничего. Или чудятся голоса, ничего нет?
– Медлят все же, - опять не выдержал Осипов, а сам тайно молил: «Не надо, Январев! Еще попытаюсь!»
– Бикфордовым шнуром подрывают. Каждый поджечь, да в определенной очередности, да в укрытие отбежать… Время горения опять же долгое дело!
Вой сирены долетел и до очистных.
– Теперь ахнет!
– сказал солдат, и сердце Осипова упало вниз.
Через несколько минут земля слабо качнулась - и раздался дальний хлопок.
– Сейчас остальные одиннадцать сработают!
– горделиво объявил солдат.
– Интервал - 60 секунд.
Но и через 600 секунд ничего не сработало. Солдат забеспокоился, Осипов - еще больше.
Послышались далекие голоса, множество голосов. И шум моторов, вой милицейской машины, сиплый сигнал «скорой помощи».
– Куда?! Отбоя не было!
– крикнул солдат. Но Осипов не оглянулся. Солдат побежал вслед за ним.
Они выскочили на дорогу и за вторым поворотом увидели на развалинах толпу людей, машины, два бульдозера, автомобильный кран, которых прежде и близко не было. Что-то там случилось.
Осипов не сомневался - что. Случилось чрезвычайное. И Осипов знал - с кем.
– Ничего не все, - судорожно всхлипывая, сумел, наконец, и в третий раз сказать Антон.
– Не может такого быть, чтоб ничего не было.
В другое время Алена обязательно сделала бы замечание: что за тарабарщина - «не может быть, чтобы ничего не было»! Но сейчас, здесь, каждый понял это, как реальность спасения. Не может быть, чтобы не было никакого выхода!
Они осмотрели и ощупали стены. Выхода не было.
Вернулись назад, в помещение, похожее на храм. Здесь, по крайней мере, легче дышалось.
В этот раз они произвели обследование по-настоящему. Ящики в штабелях были одинаковыми.
Проржавленные гвозди ломались как спички. Вскрыли еще три ящика.
Во всех лежали те же круглые жестяные коробки с пластмассовыми
– Мины!
Алена и Ростик зайцами отскочили в сторону.
– Не бойтесь, они - противотанковые. И ногами встанешь, не взорвутся.
Вывинтив пробку, Антон засунул в канал палец.
– Без детонаторов. Безвредные совсем.
От того, что мины без детонаторов и рассчитаны на танковый вес, ощущения безопасности не прибавилось.
– Если уж они от той бомбежки не сработали, теперь и подавно не взорвутся.
– Их тогда и не было здесь. Их после боев могли сюда сложить.
Антон признал здравость суждения Ростика. Действительно, какие дураки будут сидеть на пороховой бочке! Мины наверняка потом спустили в подвал. Собирались вывезти со временем, да так и не собрались, погнали фашистов до самого Берлина. А после войны запамятовали. Потом все входы-выходы затерялись…
(Между прочим, так оно и было в действительности!)
Но как эти ящики в подвал попали? Каким путем?
– Надо осмотреться, - со значением произнес Антон.
Видимо, и Ростик рассуждал так же.
Облазили храм еще раз. Ничего утешительного.
– Ладно, - сказал Антон неунывающим голосом, - давайте пока пообедаем и обмозгуем, как быть. Выход есть! А консервы не потащим же обратно, верно?
Против обеда никто не возразил. Устроились, как верховные жрецы. Приспособили ящики под стол и сиденья. И обедали словно в храме, при свечах.
Ростик предложил разогреть мясную тушенку. Долго ли маленький костер разложить!
– А дышать чем?
– остановила его Алена.
– И здесь - мины!
– Мины только от детонации срабатывают, - профессионально объяснил Антон.
– От огня тол просто горит, коптит, правда.
Алена в процессах взрыва не разбиралась, и Антон с удовольствием выложил ей все свои знания по этому предмету. Минное дело - не грамматика!
Ростик дополнял Антона. В общем, Алена уяснила, что динамит, тол и другие взрывчатые вещества возгораются не от пламени, как порох. Вообще, порох в открытом виде горит относительно медленно. И это не взрыв. Взрыв - горение со скоростью света.
– Поменьше, - поправил Ростик.
– Поменьше, - не стал спорить Антон.
– Но тоже - ого-го! И такое горение-взрыв происходит только от детонации, от сильного сотрясения.
Ростик задел коленом ящичный стол, свеча качнулась.
– Ах!
– невольно вскрикнула Алена.
– Не бойся, - сказал Антон, - это разве то сотрясение? Детонация - как ударная волна от атомной бомбы!
Теперь прояснилось. Про атомную бомбу все все знают.
– Попала бы сюда бомба или снаряд. Или взорвали бы что-нибудь поблизости, тогда конечно…