Три Анны
Шрифт:
Издалека заслышав шум порога, Анна придержала лошадь, пустив её медленным шагом.
Казалось, что у реки огромный великан каменным пестом толчёт воду в гигантской ступе, зычно рокоча при каждом движении. Восторженное утреннее настроение бесследно испарилось, уступая место напряжённому ожиданию встречи с тысячелетней тайной. В памяти начали всплывать рассказы о языческих жертвоприношениях и злых духах, выходящих из речных волн допреж того, когда пять веков назад в здешние места пришло христианство.
Тишина, минуту назад казавшаяся блаженной, стала ощущаться
Чтобы рассеять безотчётную тревогу, Аня звонко повторила вслух название места, указанного вдовой Юшиной:
– Влево от порога Керста, у кривой сосны.
Проехать на двуколке по узкой тропке над скалой не представлялось возможным, и Анна, привязав Ленту под берёзой, торопливо побежала по утоптанному мшанику меж высоких сосен, ровных как на подбор – верхушка к верхушке. Из строя корабельного леса выбивалась лишь одна хвойная голова, залихватски торчащая вверх двумя макушками.
«Неужели сейчас я увижу древнюю скандинавскую руну, и мои пальцы прикоснутся к письменам, выбитым десятки веков назад», – с волнением думала Аня.
Она вспомнила, как господин Свешников рассказывал, что рунные камни оставляли на берегах рек суровые викинги в рогатых шлемах, приплывавшие на своих драккарах-ладьях покорить Русь, которую они называли «Гардарика».
Завидев кривую сосну, притулившуюся на круглой полянке, Аня приложила руку к груди, стараясь унять зашедшееся от волнения сердце. Большой серый валун песчаника, напоминающий воткнутую глубоко в землю рукоятку ножа, возвышался в самом центре весёлого зелёного лужка, поросшего лютиками.
С благоговением приблизившись к камню, Аня взглянула на выбитые строки и недоуменно сжала губы.
Криво нацарапанные на песчанике латинские буквы иронично объявляли миру непогрешимый лозунг, созвучный её недавним настроениям: «Судьба – путь от неведомого к неведомому».
«Да это же выражение древнегреческого философа Платона! – моментально вспомнила Аня уроки латыни и греческого. – Решительно ничего не понимаю! Вероятно, это чья-то глупая шутка!»
Растерянность и разочарование были так велики, что за размышлениями Аня не услышала мягких шагов позади себя и очнулась лишь тогда, когда негромкий мужской голос насмешливо произнес:
– Каюсь, мадемуазель, не удержался оставить на сём прекрасном камне свой автограф.
Резко обернувшись, Аня увидела прямо перед собой молодого человека лет двадцати, в простой холщовой рубахе и полотняных брюках, по-мужицки заправленных в сапоги.
Открытое лицо юноши с широко распахнутыми серыми глазами и приветливой улыбкой внушало доверие, но тем не менее первым порывом Ани было отвернуться, застенчиво закрыв лицо рукавом. Вспомнив светские правила этикета, вдолбленные в пансионе баронессы фон Гук, она выпрямила спину и требовательно посмотрела на незнакомца:
– Сударь, я вынуждена попросить вас отрекомендоваться.
Он покаянно опустил плечи:
– Великодушно
Аня подумала, что раз уж она оказалась одна в лесу, да ещё в таком глупом положении, то стоит представиться и самой. Правда, посмотрев, как покорно вытянулся перед ней Алексей Ильич, ей нестерпимо захотелось расхохотаться. Придав лицу неприступное выражение, девушка произнесла:
– Анна Ивановна Веснина. Дочь купца второй гильдии.
С возрастающим удивлением Аня увидела, что её имя произвело на Алексея благоприятное впечатление. Он вновь засиял улыбкой и радостно обратился к ней как к старой знакомой, откровенно любуясь её порозовевшим от смущения лицом:
– Мадемуазель Веснина? Так вот вы какая, любимая ученица моего дядюшки!
Имя господина учителя прозвучало как пароль, открывающий путь к волшебному кладу. Мигом растеряв всю официальность, Аня восторженно вскинулась:
– Учитель истории, господин Свешников, – ваш дядюшка?
– Совершенно верно!
– Вы абсолютно непохожи, – сорвавшаяся с языка непроизвольная фраза грозила разрушить непринуждённую беседу.
Закусив губу, Аня покраснела от стыда за собственную бестактность. Новый знакомец не отличался красотой: нос картошкой, белёсые брови, разбросанные по щекам веснушки… К счастью, молодой человек не обиделся, а с лукавинкой объяснил:
– Дело в том, что дядюшка удался внешностью в бабушкину родню, а мне достался облик деда – архангельского плотника. Уж, какой есть, прошу жаловать, – он по-салонному шаркнул ногой, разведя в стороны руки с зажатым в кулаке картузом, словно приглашая даму на полонез, и поинтересовался: – Позвольте спросить, как вы здесь оказались?
Его вопрос поставил Аню в тупик: признаться, что приехала сломя голову разыскивать скандинавскую руну, – значило вызвать насмешки над своим легковерием, а придумывать историю о случайном появлении не хотелось.
Чуть помедлив, она нашлась с ответом:
– Дело в том, господин Свешников, что среди горожан поползли слухи о камне с таинственными письменами, вызывающими глупые суеверия. Вот я и приехала, чтобы лично полюбопытствовать.
– Тогда я рад своей проделке, – быстро сказал Алексей, – ведь благодаря ей я повстречал прекрасную даму.
Он посмотрел Ане в глаза, словно ожидая ответной любезности, но она благоразумно промолчала, решив, что и так была неоправданно смела с посторонним, и если бы её увидела сейчас нянюшка, то не обошлось бы без длинной нотации.
Решив, что узнала достаточно, Аня хотела попросить Алексея уничтожить надпись и распрощаться, но внезапно увидела, как со стороны дороги к ним приближается всадник на вороном коне. Беглого взгляда вполне хватило, чтобы догадаться: наездник имеет изрядную сноровку. Непринуждённо держась в седле, он столь непостижимым образом правил тонконогим скакуном, что казалось, сливался с конём в единое целое. Местные мужики ездили верхами нечасто, а на лошадях сидели крепко, кряжисто, изо всех сил наматывая уздечку на кулак.