Три Царя
Шрифт:
Они шли через дебри Ржавых Лесов, когда начинало темнеть. Уставшие ветви тянулись мёртвыми ветками к холодной и сырой земле, пытаясь дотянуться до двух путников. Балдур слышал плаксивую и до тошноты наигранную мольбу ауки, от чего захотелось схватиться за револьвер и пальнуть куда-то во тьму.
По кустам зародилось шуршание, шипение и редкое клацанье зубов, но так никто и не показался. Казалось, каждая тварь чуяла запах метки вперемешку со смертью исходящей от человека. Труп, нежилец, а вскоре и вовсе ненасытный гуль. Такого даже убивать не было смысла, природа возьмет своё. Она постоянно берет.
Аука вновь
Внезапно Балдур зарычал и достав револьвер направил на Ярика. Рыжеволосый в последний момент успел увернуться, когда на весь Рыжий Лес раздался грохот оружия человека. Балдур вдруг пришел в себя и закрутил головой по сторонам, словно выискивая виновника шума. Ярик тут же подбежал к нему и вырвал револьвер из рук. На время пускай полежит у него, так спокойнее.
Через пару мгновений Балдур осознал, что сам того не ведая, чуть не отстрелил голову своему товарищу. Но как? Почему? Неужели некие силы заставили его? Думать долго не пришлось, как всё встало на свои места. От продолжительной и ноющей боли, вперемешку с ядовитым коктейлем гормонов и стимулянтов в его крови, мозг постепенно начинал отключаться.
Ярик принялся хлестать его по щекам, пытаясь привести в себя. Внезапные вспышки галлюцинаций как защитный механизм от боли, Стервятник был знаком с этим явлением еще с ранних лет своей карьеры. Если он не отключится в ближайшее время, то со временем может потерять часть своего рассудка.
Удары Ярика подействовали, и окружающие звуки вновь возвращали свою целостность, но что из них оставалось частью реальности? Балдур попытался напрячь остатки своих чувств, от чего резкий прострел в области виска чуть не отправил его на колени. Теплая, металлическая кровь струйкой потекла из носа.
Рыжеволосый удержал человека, облокотил на свое плечо. Дальше, видимо, придется нести самому. Стервятник сделал несколько шагов, а после чего коротко кивнув, решил продолжить сам. «Аука, противный выродок, от которых скребло в затылке». Настоящий ли он или больная фантазия его уставшего мозга? Он спросил Ярика, тот тоже его слышал. «Гадство», — подумал про себя Балдур: «Значит выгнать из головы не получится долгое время».
Тропинки Рыжего Леса становились всё уже, а это означало что они почти на месте. На удивление самому себе, Балдуру удалось заметить притаившегося члена ганзы на одном из деревьев, который, судя по всему, не особо и скрывался. Горлорез проводил взглядом двух людей, и вновь принялся смотреть куда-то вдаль.
В тот момент Стервятник был счастлив тому, что родился прокаженным. Ведь если бы он смог истощать дух, то ужасную ауру боли, гнева, ненависти и бессилия почувствовали все. Балдур утер предательскую струйку крови и, зажав одну ноздрю, сморкнулся в темно-болотные куски папоротника. Юшка выстрелила словно из револьвера, из-за чего человек слегка покачнулся.
— Здесь? — вдруг раздался голос Ярика.
Балдур покрутил головой и, заметив спрятавшегося в густом камыше горлореза, утвердительно покачал головой.
Осенний схрон Гривастых представлял собой больше неприметную землянку с виду похожую на небольшой курган. Балдур подковырнул лежащий на земле плоский булыжник и отправил его в полет. Он глухо ударился о насыпь, обнажая одну из маскировочных рун. В дверь постучались, осталось ждать хозяев. Вдруг Ярик резко обернулся и зашуршал по карманам человека. Балдур развел руки в стороны и, недоумевая, качался на месте.
Ярик вытащил один из патронов револьвера и тяжело выдохнув крепко сжал его в ладони. Если бы не способности Рыжеволосого в банальном поглощении духа, ему бы начисто оторвало руку по самый локоть. После хлопка он разжал пятерню и высыпал содержимое патрона себе на ладонь. Пыль. Ядреная смесь толченого кристаллического духа с легковоспламеняющимся концентратом серы и водорода. Другой рукой он достал щепотку личных запасов, и всё это добро смешал воедино. С точностью ювелира, он вымерил нужную дозировку и рассыпал на тыльной стороне большого пальца.
— Давай, Балдур, за маму, за папу, — с этими словами он протянул смесь к носу человека.
Стервятник резко отстранился и ответил:
— Вот не время сейчас. Ты лучше меня знаешь, я эту дрянь на дух не переношу.
— А теперь послушай меня, — слова Ярика прозвучали удивительно серьезно. — С секунды на секунду дверь откроется, и другого шанса не будет. Ты выглядишь и звучишь как высушенное и пережеванное дерьмо на яблочном уксусе. Как ты собрался торговаться за свою шкуру в таком состоянии? Регина, когда увидит, поймет, что ты в отчаянии и тогда пиши пропало, в рабство заберет. Тебе надо взять себя в руки, а значит взбодриться как следует. Я всё прикинул, учитывая, как у тебя зудит и стреляет, а также твои периодические приходы, этой дозы должно хватить, чтобы поставить на ноги на час другой. Поначалу будет словно тебе кислоту в нос брызнули, а мозги в мясорубку закинули, зато боль пройдет и думать ясно начнешь. Поговорим, сделку забьем, а там уж разберемся дальше.
— Паскуда, — процедил сквозь зубы Балдур. Он и вправду понимал, что, скорее всего, когда дверь откроется, он просто рухнет внутрь мёртвым грузом и в конец потеряет сознание. Он уже слышал приближающееся шаги и приглушенный голос Дэйны. Времени на раздумье не было. Он и не стал. Дальше всё было как сказал Ярик, одно из самых противных чувств в его жизни, однако боль как рукой сняло.
Насыпь земли скатилась по спрятанной двери, и перед ним показался мужчина, один из банды Гривастых. Длинная густая смоленая борода, мёртвый правый глаз и изуродованное шрамами лицо. Он внимательно осмотрел гостей и заглянул им за спины. Убийственная смесь приготовленная Яриком ударила по мозгам Балдуру словно товарный поезд, от чего боль резко пропала.
Он ощущал себя словно чучело, набитое пухом, что вот-вот воспарит над землянкой. Настолько резкое избавление от боли, служило своего родом блаженным и эйфорическим наслаждением. Балдур бесцеремонно отодвинул одноглазого и зашел внутрь. За ним, улыбнувшись, последовал Ярик.
Они оказались в своего рода сторожке, напоминающей гостиную. Из неё вели две обычных двери в остальные комнаты. За большим столом сидели члены ганзы и, нахмурившись, смотрели на Стервятника. Мира устроилась на самом комфортном стуле спиной к стене. Сырник сидел на коленях у Дэйны, а сама полувеликанша вела разговор с одним из горлорезов.