Три Царя
Шрифт:
Мужчина казался совершенно простым, но и было нечто в нём, что заставляло держаться на расстоянии. Свои секреты и тайны, видимо по этой причине он и не раскрывал своего настоящего имени. Нутро Балдура велело ему быть настороже, хоть и никакого повода корабельщик ему и не давал.
Он устроил своё жилище в трюме корабля, который, судя по внешнему виду, последний раз покидал пристань довольно давно. Внутри было всё для комфортного проживания. Самодельная кровать-гамак, засмоленные щели закрывали шкуры животных. Ближе к корме можно было заметить простенькую кухню,
В целом, его жилище можно было назвать сносным. В нём имелось всё, что нужно для простого человека, но одна часть интерьера показалась человеку интересной. Далеко в углу, слегка прикрытой серым куском ткани выглядывал прочный щит со знаком Перуна и рукоять булатного меча.
Корабельщик заметил, как Балдур обратил своё внимание на оружие, но ничего не сказал. Они сели за небольшой столик, и мужчина поставил два стакана и глиняный кувшин с водой. Секреты, подумал про себя Стервятник, у каждого они есть, и некоторые раны лучше не тревожить, некоторые вопросы лучше не задавать.
— Скажи мне, Корабельщик, давно ли последний раз твой корабль по озеру ходил? — не теряя времени, спросил человек.
— Давненько. Как первый певчий слег, так и закон, и здравый смысл не позволяет паруса поднять. — Он протянул стакан с водой человеку, и тут же осёкся на Сырника, совсем забыв предоставить ему питьё. Аури махнул рукой в ответ, давая понять, что всё в порядке.
— Неужели нет никакого способа пересечь озеро? Перебраться на другую сторону, ведь речь идёт всего лишь об озере, даже не о море, и уж тем более не об океане.
Корабельщик улыбнулся и протянул стакан с кристально чистой водой, они сошлись чарками, и мужчина сделал глоток.
— Я понимаю, господин сборщик, дела у вас неотложные или заказ горит, но таков закон. Без певчих суда не ходят, да и я сам не пойду.
— Не называй меня господином, моряк, — сухо выдавил он. — Я Балдур, да и по статусу я практически никто, и откуда ты узнал, что я сборщик?
— Ну как, — сделав глоток, продолжил тот. — Молва по селу давно прошла, что пожаловали к нам господа колдуны, якобы с проклятьем разбираться, вот мне и стало интересно, колдуны какой масти. Узнать в вас сборщика было легко. Легкий и универсальный отряд, а прокаженного, ежели оскорбил этим словом прошу прощения, узнать легко. Все сборщики такие револьверы носят, и только они, остальным не положено, да и смысла не имеет.
— Имел дело с подобными? — спросил Сырник.
— Приходилось встречать парочку другую, когда по Янтарному ходил и груз возил.
— По поводу проклятья, — оборвал его Балдур. — Коллеги мои твердо уверены в его существовании и сейчас рыскают по вашему селу в поисках зацепок, меня вот к тебе направили. Что ты думаешь? Какова твоя версия?
Корабельщик сжал губы, выпячивая квадратный подбородок, и почесал голову:
— Да нет никакого проклятья, если вы моего мнения спрашиваете. Брешет народ, горазд люд на выдумки всякие. Приплетают то леших, то лихо, то других тварей обитающих, а ежели совсем худо, то и гнев богов наплетут.
— Первый человек, с мозгами вместо соломы, — заключил Стервятник, и протянул стакан.
Корабельщик засмеялся и ответил тем же.
— Не поймите меня неверно, я верю в их существование, и в гнев богов, но только тут иной случай. Проклятье может и выдуманное, но обитательница озерная настоящая.
— Да, ты упоминал, что тебе здравый смысл не позволяет паруса поднять, почему?
— А что вы знаете? — Спросил мужчина.
— Практически всё и ничего, — добавил Сырник, играясь с маленьким оружием в руках. — Знаем лишь что в озере нечто живет, хотелось бы услышать твою историю, твоё мнение.
Корабельщик задумался, словно подбирая нужные слова или вспоминая очередность своей истории, а затем начал:
— Ну как я и сказал, проклятья-то никакого нет, а вот озеро живое. Холопы то, на примете тех, с которыми вам удалось познакомится кличут её то царицей, то самой Мареной. Я, конечно, край наш люблю и озеро моим домом стало, но вряд ли думаю, что там сама богиня зимы и смерти поселилась. Что ей там делать, верно? Скукотища же ведь.
— Так что там, по-твоему, или твоя история может быть такой же выдумкой, как и про царицу, и Марену? — Произнёс стервятник.
— Дело в том, что царевна то была, ну точнее так её мужики звали. Баба на редкость высокомерная, да красотой не обделенная, но пёс с ней. Так я по началу думал, да только видел я всё своими глазами, в первый день мой было, когда предыдущий корабельщик за борт прыгнул.
— За борт? — удивился Сырник. — Сколько ты под этим парусом ходишь? Кабачник рассказывал, что предыдущий был трусливым малым, но обратно в порт вернуться смог.
— Сколько людей, столько и мнений, — улыбнулся мужчина. — А вариантов одной истории еще больше.
— Значение лишь имеет всего одна, та, что настоящая, — произнес Балдур.
— Не могу не согласиться.
Они вновь слились чарками.
— Я уверен, потому что и сам слышал, кабачник вам жути нагнал, приукрасил так, что хоть в басни с ходу. Страшно было, но не так. Холодным потом меня прошибло, а я под парусом хожу, скажи, что с пеленок, но только ни волн, ни ураганов не было. Тишина как на кладбище и дымка серая над водой. Штиль полный стоял в тот день, даже певчий управление потерял. Видел я женщину, нет, не то, чтобы женщину, скорее силуэт или нечто похожее.
Подозрение Балдура подтверждались всё больше и больше о прошлом корабельщика. В отличии от холопов и многих зажиточных персон в том числе, он аккуратно подбирал слова, когда дело касалось важной информации. Он замечал, как мужчина всё чаще хмурится, словно копаясь в памяти пытаясь отыскать отчетливое изображение, чтобы передать всё до мелочей.
— Не верещала она и не кричала, лишь парила над водой как дух или как утопленница, да шептала, только я слов разобрать не мог. Со мной тогда было десять человек экипажа и гражданских двенадцать. В основном торговцы да женщины с детьми. Они как увидели её, за головы похватались и носиться стали, как крысы по палубе.