Три цвета любви

Рой Олег

Угрожала Леле собственная свекровь. Все эти дни и ночи – главное, ночи! – она звонила и кричала в трубку. Кричала всегда одно и то же, что Леля – убийца:

– Добилась своего, дрянь?! Я тебя собственными руками удавлю!

Лидия Робертовна звонила непрерывно – до тех пор, пока Иван Никанорович не настроил в Лелином телефоне какие-то непонятные ей «фильтры». Через эти «фильтры» звонки свекрови не пробивались.

Леля Лидию Робертовну жалела. Но сейчас следовательша смотрела так требовательно и одновременно так сочувственно, что она сказала, покачав головой:

– Мне свекровь постоянно угрожает. Только это же…

– Давно угрожает?

– Ну… вот… сейчас… Кричит, что это я его на тот свет отправила. Ну… она… Она никогда меня не любила, считала, что мне от Леньки только деньги нужны, что жену ему надо нормальную, а не такую, как я.

– Понятно. Она ему, случайно, невест на ваше место не подсовывала?

– Не знаю. Он не говорил.

– Понятно, – повторила Вершина. – И, простите, я вынуждена спросить: у него была любовница?

– Что вы такое говорите? – опешила Леля. – Да мы… Да Ленька…

– Арина Марковна. – Адвокат, сидевший до того тихонько с краю стола, приподнялся, покачал укоризненно головой, практически нависая над бестактной следовательшей.

– Что вас так шокировало? – усмехнулась та. – Могу еще спросить, не говорил ли он о разводе.

Вместо того чтобы закричать, возмутиться, стукнуть по столу, Леля вдруг ответила совершенно спокойно:

– Нет. Сядьте, Игорь Анатольевич. Арина Марковна выполняет свою работу. Семьи разные бывают, и нас она вовсе не знает. Нет, Леня никогда не говорил о разводе. И про любовниц мне ничего не известно.

– Вот и что нам теперь дальше со всем этим делать? – вздохнула следовательша. – Семья у вас была крепкая, проблем со здоровьем у вашего мужа не наблюдалось, про возможных врагов (от бизнес-конкурентов до обиженных любовниц) вы ничего не знаете.

Леля помотала головой:

– Ничего такого. Да он бы никогда не стал…

– Не стал – что?

– Не стал бы мне рассказывать. Я все равно ничего в бизнесе не понимаю, и зачем меня попусту тревожить? Он очень меня оберегает… всегда.

Арина автоматически отметила это «оберегает». Госпожа Гест произнесла глагол в настоящем времени. И не поправилась. Не хочет верить, что муж погиб? Или все-таки знает что-то? Хотя скорее, конечно, первое.

– А может, его похитили? – спросила вдруг Леля.

Лишь едва дрогнувшая бровь выдала удивление Вершиной:

– Вот как? К вам уже кто-то обращался с требованиями? Выкуп? Бизнес-уступки?

Леля покачала головой – мол, нет, ничего такого не было. Но глаза ее почти сияли: похоже, мысль о похищении пришла ей в голову только что – и моментально в измученной душе пробудилась надежда.

Арина только вздохнула. Версия о похищении выглядела еще более сомнительной, чем убийство или самоубийство. Место, способ – бред, честное слово. Нет, если бы в операции участвовал кто-то знакомый, все несложно: подойти, улыбнуться, зажать нос тряпкой с хлороформом или из баллончика брызнуть. И унести безжизненное тело. Вот только как это проделать, не оставив никаких следов: ни от колес машины, ни от обуви. Инопланетяне его, что ли, похитили? Хотя если подлететь на вертолете – безумно, в стиле Голливуда, но технически возможно. Собака, впрочем, в вертолетную версию не вписывается. Не говоря уж об отсутствии требований. Но проверить надо, иначе начальство живьем съест.

– Кстати, – она встряхнула головой, возвращаясь к реальности, – почему-то в компании «Гест-инвест» совсем нет снимков вашего мужа. Только в личном деле – крошечная, двадцатилетней давности. У вас ведь наверняка есть его фотографии?

– Фотографии? – переспросила Леля, нахмурилась. – Ну… да, наверное. Я поищу. Прямо вам принести?

– Да, пожалуйста.

Игорь Анатольевич предупредительно распахнул дверь следовательского кабинета. Леля на мгновение задержалась на пороге, поглядела вправо, влево. Дима в коридоре не было. Не успел, значит. Неужели придется и назад с этим печальным осликом ехать? Еще и молчун, каких мало.

– Сейчас я вас домой отвезу, – сообщил он.

Леля помотала головой: нет, спасибо, прогуляюсь по свежему воздуху, благо назойливых журналистов не видать. Вообще-то она изрядно устала от беседы со следовательшей, и домой хотелось поскорее, но перспектива опять ехать с этим… господином Иа ее почему-то пугала. Хотя, конечно, бояться собственного адвоката – глупость несусветная. И Дим вряд ли стал бы ей кого-то негодящего подсовывать. Но что-то Лелю смущало. Что-то за этим «серым фасадом» было. Что-то тайное, старательно скрываемое. Не обязательно плохое, но…

* * *

Припарковаться у следственного комитета оказалось негде. Пришлось, обогнув квартал, заехать в подворотню на противоположной стороне. Двор, в который она вела, был серый, мрачный и не слишком чистый. Но Дим решил – сойдет, вряд ли сюда явится эвакуатор.

Когда он вынырнул из подворотни, из дверей следственного комитета появился Коркин и за ним Леля. Они остановились на минуту, адвокат что-то ей говорил, Леля качала головой, глядя куда-то в сторону. Дим хотел ее окликнуть, но кричать через улицу показалось глупо, а тут еще и телефон зазвонил, пришлось отвечать. Когда разговор закончился, ни Лели, ни адвоката на крыльце уже не было. Причем разошлись они – Дим видел краем глаза – в разные стороны. Мысленно обругав Коркина «на все корки» – разве можно Лелю сейчас одну оставлять?! – он торопливо набрал ее номер.

– Да, Дим, – ответила она на удивление спокойным голосом. – Да не беспокойся ты так, я в порядке… Насколько это возможно, – добавила она с горьким смешком. – Под машину не попаду, журналистам на глаза, надеюсь, тоже. Игорь Анатольевич предлагал меня домой отвезти, только… Дим, ну правда, спасибо тебе, но не надо так надо мной трястись. Я ведь не грудной младенец. Пройдусь немного, не повредит. Я же за эти дни ни разу не оставалась одна. Ну почти. Надо уже как-то в самом деле… – И Леля отключилась.