Три дочери Евы

Шафак Элиф

Пери потрогала повязку и поморщилась, увидев, что сквозь бинт проступило алое пятно. Она хотела разбинтовать руку перед тем, как войти в дом, чтобы избежать неприятных вопросов. Но кровь, боль и страх возможной инфекции заставили ее изменить решение.

Как только машина остановилась у ворот, к ним подошел дюжий охранник в темном костюме, благоухающий лосьоном после бритья. Он отвез машину на стоянку, а Пери и Дениз отправились к дому через ухоженный сад с увитыми плющом шпалерами. Легкий ветерок шевелил листву платанов.

– Дорогая, с моей стороны было страшно глупо пуститься в погоню. О чем я только думала? – нарушила молчание Пери.

Здоровой рукой она коснулась плеча дочери

так легко, словно девочка была хрустальным сосудом. Сосудом, до краев наполненным злобой и раздражением. Еще недавно они были бесконечно близки, даже придумали собственные тайные знаки, понятные только им одним. Трудно было поверить, что сейчас рядом с ней идет та самая девочка, что прежде до слез хохотала над ее немудреными шутками и хватала мать за руку, когда герои мультфильмов попадали в опасную переделку. Та милая девочка безвозвратно исчезла, оставив вместо себя угрюмую и хмурую незнакомку. Это превращение – по-другому не скажешь – застало Пери врасплох, хотя она прочла кучу статей о том, что пубертатный период у современных подростков, особенно у девочек, наступает все раньше и раньше. Она всегда надеялась, что ее отношения с дочерью будут более близкими и доверительными, чем ее отношения с собственной матерью. В конце концов, разве не к этому мы стремимся всю жизнь: стать лучше своих родителей, дав нашим детям возможность стать лучше, чем мы. Но в результате мы зачастую обнаруживаем, что, сами того не желая, повторяем ошибки предыдущего поколения. Пери знала: злоба нередко маскирует страх.

– Прости, что заставила тебя волноваться, – мягко сказала она.

– Мама, при чем тут мое волнение, – отрезала Дениз. – Тебя могли убить!

Дочь была права. В том темном переулке она могла запросто распроститься с жизнью. Но девочка не знала, что у этого происшествия был и еще один, возможно, даже более вероятный исход: ее мать могла сама убить бродягу.

– Никогда больше не повторю подобной глупости, – заявила Пери, когда они подошли к дому.

– Обещаешь?

– Обещаю, любовь моя. Только прошу, не надо рассказывать об этом папе. Зачем ему лишние переживания.

Дениз эта просьба привела в замешательство, которое длилось всего несколько мгновений.

– Папа имеет право знать, – покачала она головой.

Пери собиралась возразить, но тут массивная дубовая дверь, покрытая затейливой резьбой, распахнулась изнутри. На пороге, приветливо улыбаясь, стояла горничная в черной юбке и белой шифоновой блузке. Из дома доносились голоса, смех и аппетитные запахи. Вечеринка была в самом разгаре.

– Добро пожаловать! Входите, прошу вас!

Горничная говорила с заметным акцентом – возможно, была уроженкой Молдавии, Грузии или Украины, одной из бесчисленной армии иностранок, которые отправились в Стамбул на заработки, оставив детей на попечение родных и обеспечив мужьям возможность ежемесячно получать денежный перевод.

– Зачем ты меня сюда притащила? – громко прошипела Дениз.

– Я же говорила: здесь будет много твоих друзей. Уверена, тебе понравится.

Едва они вошли, Пери сразу увидела мужа, он проталкивался к ним сквозь толпу гостей. Выражение его лица было сердитым и обеспокоенным одновременно. Элегантный темно-коричневый пиджак, накрахмаленная белоснежная рубашка, синий галстук с коричневыми разводами, отполированные до зеркального блеска ботинки – Аднан уделял немало внимания своей внешности. Человек, который сделал себя сам, он вышел из низов и заработал состояние на операциях с недвижимостью. Он всегда любил повторять, что своим успехом обязан только Всемогущему Аллаху. Пери, при всем уважении к энергии и деловой хватке мужа, не могла понять, почему Аллах отдает предпочтение именно ему. Аднан был на семнадцать лет старше

жены, и разница в возрасте становилась особенно заметной, когда он сердился или расстраивался и морщины на его лбу, и без того уже достаточно глубокие, проявлялись еще больше.

– Где вы пропадали? Я звонил тебе раз сто!

– Прости, дорогой. Я потеряла телефон, – сказала Пери, стараясь придать голосу безмятежность. – Длинная история, давай не будем об этом сейчас.

– Знаешь, почему мы опоздали, папа? – При виде отца в глазах Дениз зажглись огоньки. – Мама погналась за грабителями!

– Что?

Дениз отбросила со лба прядь волос. От отца она унаследовала длинный нос с небольшой горбинкой и неистребимую самоуверенность.

– Спроси у нее сам, – бросила Дениз, прежде чем подойти к девочке примерно своих лет, которая со скучающим видом бродила в толпе гостей.

Но времени для объяснений действительно не было. Прервав разговор с известным журналистом, к ним уже спешил хозяин дома. Это был коренастый, широкоплечий мужчина с совершенно лысой головой и багровым румянцем завзятого пьяницы. На лице, каждая клеточка которого регулярно подвергалась самым современным методам борьбы с возрастом, не было ни единой морщины. Когда он улыбался, черты его оставались каменными, и лишь уголки губ слегка приподнимались.

– Наконец-то! – пророкотал он.

Его голубые глаза, в которых переливались шаловливые искорки, буквально пожирали Пери.

– Что с вашей рукой? Уверен, вас пытались похитить! Вы сами виноваты. Нельзя быть такой красивой.

Пери улыбнулась, хотя шутка заставила ее побледнеть. Она надеялась, что ни хозяин дома, ни кто-либо другой не станут комментировать состояние ее платья, измятого, порванного у каймы, покрытого пятнами крови и фраппучино. К счастью, пятна крови на ярко-лиловом шелке были не особенно заметны.

– В пути с нами случилось небольшое происшествие, – сообщила она.

– Какое еще происшествие? – нахмурился Аднан.

– Так, пустяки, – прощебетала Пери и тихонько коснулась локтя мужа, давая понять, что от дальнейших расспросов лучше воздержаться. – Какой у вас великолепный дом! – воскликнула она, обернувшись к хозяину.

– Благодарю вас, моя дорогая. К сожалению, этот дом словно кто-то сглазил. Одно несчастье за другим. Сначала лопнули трубы, и весь первый этаж залило водой. Потом молния ударила в дерево, оно упало на крышу и проломило ее, представляете? И все это в течение нескольких месяцев!

– Вам надо повесить в доме назар бонджук [8] , – заметил Аднан.

8

Оберег (тур.), представляющий собой небольшой диск из цветного литого стекла с точкой посередине, напоминающий глаз; в переводе с турецкого означает «сглаз от сглаза».

– О, мы придумали кое-что получше. Сегодня к нам приглашен экстрасенс.

– Да что вы! – с наигранным удивлением протянула Пери.

Предмет разговора не слишком занимал ее, но она знала: надо что-то сказать. В последнее время интерес общества ко всякого рода медиумам и прорицателям рос в геометрической прогрессии. Разумеется, повальное увлечение пророками и телепатами коснулось в основном женщин, но и мужчины не остались в стороне. Вероятно, в государстве, где нестабильность всегда являлась нормой, подобное явление было закономерно. На фоне хронической политической неопределенности и отсутствия гласности маги и волхвы, как подлинные, так и фальшивые, выполняли важную социальную функцию, подменяя царившую в обществе неуверенность неким подобием уверенности.