Три карата в одни руки (сборник фельетонов)
Шрифт:
Ну, а теперь прошу вас закрыть глаза на реальный конечный результат. Закрыли? Теперь вновь откройте и взгляните на заводской отчет с бесстрастной доверчивостью вышестоящего арифмометра. Что же вы видите? Вы видите, что непроизводственный персонал сократился, что улучшилась структура штатов, что сэкономлены средства и вскрыт резерв. Вы видите, что сделан шаг — причем не назад, не вбок, а именно вперед.
Что и требовалось показать. Ведь там, куда отослан отчет, о карауле у дыры и не подозревают. Там видят то, что им показывают, — показатели. Из плохих показателей варят горький отвар выговоров. Хорошие показатели
В свершившейся показухе принято обвинять несовершенство показателей. Были бы они, мол, четкими, как дважды два, и непроходимыми, как каменный забор…
Что касается заборов, то это мы с вами уже проходили. А вот показатели… Даже четкие показатели использования рабочего времени из зеркала, которое отражает действительность, запросто превращаются в зеркальце, которым пускают «зайчики». Естественно, наверх.
Но ведь во всех случаях рабочее время — это не то время, которое мы проводим на работе. На работе, между нами говоря, некоторым удавалось вышивать художественной гладью, петь песни отечественного и зарубежного производства и даже элементарно дрыхнуть. Рабочее время — это время, когда мы работаем. Работаем, а не числимся работающими. Возможно, статистика еще не поднялась до таких вершин, чтобы сухими цифрами отразить, какой слесарь делает дело, а какой дежурит у дыры. Только ведь дыры от этого не исчезают. Ни в заборе, ни в бюджете, ни, в конце концов, в нашем благосостоянии. Эти дыры — широко распахнутые ворота в расточительство.
А расточительство, как заметил один мудрый человек, недолго щеголяет в венке преуспеяния. Расточитель завтракает с роскошью, обедает с бедностью, ужинает с нищетой и ложится спать с позором.
Больно жирно
В одном отдаленном сельском районе жил да был районный архитектор. Был он молод, энергичен, инициативен, а вдобавок ко всему обладал вот какой странностью — он умел собственноручно класть кирпичи. Причем укладывал их с такой ловкостью и быстротой, что, глядя на возведенную им стену, вы бы ни за что не догадались, что в кармане у ее создателя диплом с отличием.
Впрочем, вначале, до описываемых событий, никто об этом догадаться и не мог, как нельзя по внешности громогласного завгара определить, умеет ли он сам закручивать гайки.
Помог случай.
Ну, не совсем уж случай, а своеобразное выражение закономерности.
А надо заметить, что в этом районе не всегда хватало у строителей производственных мощностей. Или, чтоб совсем уж быть искренним, всегда не хватало. Строители настолько уже привыкли к данному отдельному недостатку, что даже оборотили его в свое достоинство. То есть, отказываясь от какого-нибудь невыгодного объекта, они не говорили, что он им невыгоден, а просто ссылались на нехватку мощностей.
— Да причем тут мощности! — сердился архитектор. — Здесь и делов-то всего на пять человек.
— Много вы, канцеляристы, понимаете! — сердилось в свою очередь строительное руководство. — Интересно, по каким это коэффициентам вы рассчитываете? По каким, так сказать, расценкам? Нет, дорогой товарищ, тут и двум бригадам за лето не управиться! Оно, конечно, за полированным столом скоро сказка сказывается, а на производстве вкалывать надо.
— Вот и вкалывайте, раз надо!
— Сами вкалывайте!
— И вколем!
Короче, слово за слово, и вызвался архитектор вместе со своим сотрудником возвести коробку здания сельсовета да еще капитально отремонтировать интернат средней школы. Вдвоем! И без отрыва от работы, но во внеурочное время.
А теперь, пока вы еще не знаете, удалось ли энергичному архитектору выполнить свое повышенное обязательство, я хочу вас напрямик спросить: чем это ему грозит?
То есть если он назавтра забудет сгоряча вылетевшее обещание, то, разумеется, ничем. Это даже начинающему штукатуру ясно. В конце концов не за то ему, архитектору, деньги платят, чтобы он раствор месил.
Ну, а если не забудет?
Архитектор не забыл. И вот ежедневно от зари и до официального начала своего рабочего дня, а затем по окончании официального рабочего дня и вновь до зари работал он с напарником на стройке. Не хочу сказать, что своим трудовым вкладом он полностью решил проблему нехватки производственных мощностей в районе. Но то, что и здание сельсовета, и школьный интернат были возведены в срок, — это факт.
Конечно, с этим фактом можно бы примириться, хотя он, будем откровенны, в привычные ворота не лезет. Но тут подоспел и второй факт, теперь уже вовсе катастрофического свойства: как платить? И платить ли вообще, учитывая, что за все это время архитектор получал сполна свою архитектурную зарплату?
Посовещавшись, решили так: подобные здания под силу возвести двум бригадам, но дать двум архитекторам за две бригады нельзя, потому что больно жирно будет. Однако заплатить как двум малоквалифицированным каменщикам тоже неловко» поскольку здания вот они, стоят. Тут-то и прибегли к спасительному компромиссу, заплатив намного меньше, чем положено, но намного больше, чем ничего.
Архитекторы не спорили. В конце концов, они с самого начала не рассчитывали на спецмолоко, поскольку не примеряли на себя профсоюзный коэффициент вредности.
А зря не примеряли. Ибо, расписавшись в ведомости прописью, они потом долго еще отписывались объяснительными записками. И уж чего-чего, а записок этих запросто хватило бы на две бригады и даже всему стройуправлению.
Дело в том, дорогие товарищи, что наряду с надлежаще исчисленным коэффициентом вредности существуют просто вредные люди. У таких всегда приотдернута шторка на окошке — чтобы лучше видеть. Всегда приоткрыта дверь на лестничную клетку — чтобы лучше слышать. Всегда наготове остро отточенный карандаш — чтобы настрочить «сигнал».
Ах, если бы никогда не покидала нас житейская мудрость и экономическая трезвость для того, чтобы с ходу отличить донос мелкого завистника от истинного сигнала встревоженного безобразием гражданина! Тогда в полупаническом восклицании «Сколько он заработал!» нас интересовало бы не так «сколько», как «заработал ли?». И если воистину заработал, если получил праведным трудом — слава богу! Или, точнее, слава КЗОТу!
Но для того, чтобы прервать полет кляузы еще на первом витке вокруг ревизорского стола, нужна личная смелость проверяющего. Зато куда проще и бесхлопотнее дать «сигналу» ход по принципу «к безвинному не пристанет».