Три карата в одни руки (сборник фельетонов)
Шрифт:
Личная беседа с обоими председателями в перерыве совещания немногим прояснила картину.
Председатель, чьи коровы переживали великий пост, выразился так:
— Пожилой, среднего роста, взгляд всегда исподлобья, типичный куркуль. А больше об этом Миненко и сказать нечего.
Председатель, у которого и нетели сыты, и копны целы, отозвался иначе:
— Пожилой, среднего роста, лицо открытое, улыбнется как рублем подарит. Уж как я его упрашивал: перебирайся, говорю, Павел Иванович, к нам, мы тебе и дом поможем поставить…
— Это как же так? Выходит, он не ваш?
— В том-то и дело.
— А где он родился?
— Так у него! — И тут, к полному изумлению предводителя частушек, благополучный председатель кивнул в сторону своего незадачливого коллеги.
Кто бы вы ни были, уважаемый читатель, вам наверняка знакомы муки творчества и жажда открытий. А потому вы с сочувствием отнесетесь к действиям районного худрука, который следующим же утром отправился в гости к Миненко, чтобы самолично убедиться в существовании центрально-черноземного Гамлета, пусть и в преклонных годах, но снедаемого страстями.
Но в натопленном, уютном доме Миненко страстями и не пахло — только снедью: парным молоком, жареной картошкой.
На вопрос, почему в своем колхозе его не жалуют, а в соседнем чтут, Павел Иванович ответил прибауткой: «Кто уволок, тот и милок». И больше распространяться не стал. Так бы и уехал худрук без разгадки, если бы в действие не вступила жена Миненко — женщина такой потрясающей словоохотливости и скорострельности, что примерно через две минуты стало ясно: историю сложных взаимоотношений одного рядового крестьянина с двумя сельскими руководителями ни в едкую частушку, ни к хвалебный хорал уместить невозможно.
В эти считанные минуты женщина успела уложить и многолетнюю работу Павла Ивановича в родном колхозе, и приход нового председателя, и уход мужа на пенсию «втихую», то есть без теплых слов; и мелкий обман при расчете за сенокос, и высокомерное отношение к советам снизу, и отказ в лошади вспахать весною огород; и то, как соседний председатель без слов дал лошадь; и как, узнав про недомогание Павла Ивановича, прислал свою машину отвезти в больницу; и про жену соседнего председателя, которая «не гребает» поучиться печь домашний хлеб; и про то, наконец, что сено, заработанное Павлом Ивановичем в соседнем колхозе на косьбе, не волоком сюда прибыло, а с уважением, на грузовике. Вошли в этот сверхстремительный монолог также размышления, которые худрук для себя определил так: доброе отношение к людям как фактор повышения производительности труда.
Конечно, женщина выражалась и пространнее, и другими словами, но тут Павел Иванович ее властно остановил:
— Уймись, Глафира! Я ж не цуцик, чтоб за ласку служить. Я человек.
«Нет, — подумал худрук, — частушки здесь явно не получатся. Но хорошо бы написать лирическую песню про обычную человеческую доброту. А для актуальности исполнить ее аккурат перед сенокосом. То-то будет у коров зимовка!..»
Анекдот из папки
Некоторые руководители предприятий, в том числе и крупных, обладают одним существенным изъяном, а именно: не знают свежих анекдотов.
Конечно, тому есть свои объяснения. Рабочая неделя директора состоит, как вы, вероятно, догадываетесь, не из пяти дней, а минимум из шести с половиной. Рабочий
В повседневной жизни на предприятии этот изъян директора незаметен. Но рано или поздно приходит время, бьет роковой час, и директор созывает совещание руководителей служб.
— Регламент три минуты! — постучав карандашом по графину; строго объявляет директор. — Высказываться по убывающей старшинства. Главный инженер!..
Главный инженер натужно морщит лоб.
— Значит, так… — вяло бормочет он. — Значит, был у одной жены муж железнодорожник…
— Старо! — нетерпеливо прерывает директор. — Это ты уже рассказывал, когда я в позапрошлом году ездил в Союз-главчермет по поводу реконструкции.
— А про бухгалтера, который купался в нарукавниках, и тут вошла соседка?..
— Идиотский анекдот! Мне из-за него лимиты на жилстроительство чуть не урезали. Садись!.. Что у вас, отдел снабжения?
Снабженцы, как правило, выручают. Бойкий народ. Юмор у них всегда про запас. В отличие, к сожалению, от холоднокатаного листа. Но в данном случае юмор-то и ценен.
Зафиксировав в специальной папке несколько анекдотов, директор отпускает участников совещания, которые расходятся с ощущением легкой зависти к своему руководителю, к его будущим высоким контактам, к лучистому смеху и атмосфере обаяния, в которой будет протекать его командировка в центр..
А директор собирается к начальству.
Насколько я мог заметить, к числу самых распространенных и живучих заблуждений относятся:
а) сведения, будто от воды полнеют;
б) мнение, будто кошки не умеют плавать;
в) слухи, будто директора предприятий обожают командировки «наверх».
С искаженными представлениями о воде и кошках справиться относительно просто. Специалисты высказались. Цитаты имеются. А вот относительно директоров ситуация посложнее. Специальной литературы о командированном директоре, увы, не существует. Свидетельства художественных произведений живописны, но бессистемны. Ну, а отзывам незаинтересованных лиц верить сложно, потому что вокруг директора незаинтересованных лиц не бывает: если вы не его начальник, то наверняка подчиненный.
Подчиненные! Догадываетесь ли вы о том, что испытывает ваш начальник, томясь в приемной своего начальника?..
Редкий директор хоть раз в год не навещает свое руководство. Но сколь ни влиятелен он у себя на месте, сколь ни многочислен стоящий за ним коллектив, здесь, «наверху», он частенько становится просителем, если приехал со «своим» вопросом.
Впрочем, тут необходимо краткое отступление о том, что такое «свой» вопрос. Своего, то есть относящегося лично к директору, к его быту, семье, отдыху или зарплате, в этом вопросе ничуть не больше, чем калорий в дистиллированной воде. Речь идет о сугубо производственных проблемах, о лимитах и фондах, о модернизации и реконструкции. То есть о тех узлах, в распутывании которых в равной мере должны быть заинтересованы все стороны.