Три королевства для Золушки
Шрифт:
Первое время Гусаров работал в частной фирме, а через пару лет, набравшись опыта, ушёл на вольные хлеба – открыл собственную фирму. Конечно, Гусаров жульничал, а кто без греха? От налогов уходил, крутил разные серые схемы, но не наглел, потому не попадался. К тому же Витька был хлебосолен, и всегда приглашал в гости бывших сослуживцев, потому в городских полицейских кругах имел хорошую репутацию.
Впрочем, Витька приглашал к себе гостей не просто так; он до смерти, до дрожи в руках любил похвастаться; ему безумно нравилось быть в центре внимания. Он балдел, видя зависть в чужих глазах, слыша за спиной упрёки, сродни «Нагиева из себя корчит». Да, Витька рано начал лысеть, потому брился наголо и, чего уж там говорить, он действительно копировал манеры известного актёра, тщательно отрабатывая взгляды и жесты у зеркала.
Надевая кожаную куртку, Гусаров втягивал живот и смотрел в зеркало с фирменным прищуром, чувствуя себя звездой, причём, театра. Играть Витька любил, и сейчас играл, представляя из себя щедрого хлебосольного хозяина дома, пригласившего друзей на шашлыки.
О Линце нам известно, потому сразу опишу третьего члена компании.
Алексей Лисовский – капитан полиции, в отличие от Гусарова, был неместным – родился в Мурманске. Оттуда ушёл в армию, туда же вернулся, поступил в школу милиции, и начинал служить тоже там, но, когда младшая сестра Алексея, отучившись в Вагановском, поступила на службу в Мариинку, уехал из Мурманска. Сдав родительскую квартиру, тогда ещё лейтенант перебрался на юг, женился, прожив с женой пять лет, развёлся, но от одиночества не страдал, всегда находились девушки, желающие утешить одинокого мужчину. Правда, Алексей больше никого замуж не звал. С Гусаровым Алексей дружил, о слабостях друга знал, но не видел большой беды в том, что кто-то любит побахвалиться.
Кстати, именно Алексей познакомился с Линцем и притащил его в гости к Гусарову, где, перемежая речь взрывами хохота, рассказывал, как их замели в ментуру за драку в баре. Комичность ситуации была в том, что начали драку совсем другие люди, как всегда и бывает в таких случаях, скрывшиеся с места преступления первыми. Линц же, только вошёл в бар, и вообще не понял, за что его повязали.
Алексей был без удостоверения, потому его никто слушать не стал, звонить никуда не разрешил, и от ночлега в камере Лисовского спасло только наличие денег у собрата по несчастью. Линц заплатил взятку тогда ещё милиционерам, и мужчин отпустили на все четыре стороны.
Освобождение и знакомство были весело отмечены в ближайшем баре, оттуда Линц и Лисовский переместились в квартиру Алексея, а далее весёлое гульбище перекочевало к Гусарову, где уже сидел сосед Витьки – Степан Коробкин.
Веселье вспыхнуло с новой силой, но продлилось недолго – тёплую компанию выгнала из дома жена Гусарова. Хозяин дома, выставленный вместе с остальными, всё же успел урвать пару бутылок из бара и, догнав собутыльников на улице, предложил отправиться к Кольке Матвееву:
– Он-то, умный! Один живёт! Там не выгонят.
И мужики отправились к Кольке – Николаю Матвееву. По пути, правда, компания лишилась одного из бойцов – Коробкина перехватила мать и увела домой, несмотря на рьяное сопротивление сына. Степан только руками разводил и мямлил:
– Простите, мужики. Вот такая арагупега! В другой раз.
А мать толкала его в спину, приговаривая: «Давай, давай, иди домой, пока Изочка не видит, какой ты красивый».
У Матвеевых Алексей и Линц пробыли ещё пару дней, а потом веселье кончилось – у Лёхи закончился отпуск. Компания распалась, но лишь на время. Собутыльники встречались достаточно часто. Несмотря на разницу в возрасте, мужчинам было о чём поговорить, правда, Линц не очень любил Гусарова, предпочитая компанию Лисовского и Коробкина, потому и сейчас предложил позвать Степана.
Витька и Лёха нахмурились. Витька начал ковыряться с шампурами, а Лёха крутил в руках бутылку с вином, изучая этикетку.
– Что? – насторожился Линц.
– Нет Степана, – мрачно произнёс Лёха, – год назад погиб. Как раз мы тогда гульнули хорошо. Помнишь? А через пару дней он и погиб. Эх, надо было его не отпускать. Ещё бы посидели, может, жив бы остался.
– А дочь? – насторожился Линц, и Лёха отмахнулся:
– Она с ними не поехала.
Витька кивнул:
– Молодец, девка. Я своей её всегда в пример ставлю. И школу закончила, и в институт поступила.
– В какой институт? – Линц явно испугался, чем вызвал удивление у своих знакомых. Витька хмыкнул:
– Что ты всполошился? Не на панель же пошла. На архитектурный она поступила. Кстати, хороший выбор. Люди строятся, проекты нужны. Ландшафтный дизайн, то, сё. Хорошие бабки можно делать, – и, подхватив шампуры, Витька перешёл к столу: – Всё, давай, налетай.
В процессе создания плана города мне открылся потаённый смысл выражения «сделать на шару», и попутно я поняла, почему Хельмут строил всё сразу. Да и чего бы и не построить, если он имел доступ к волшебному шару и львиную долю работы сделал с помощью магии!
Да и я сама, не проводя геодезических работ, не измеряя и не высчитывая, создала план города, причём за два дня! Всё, что я делала, это лишь отмечала на карте, где будет улица, где жилой район, станция, склады, рынок. Остальное делал компьютер. Он считал, измерял, подгонял. Бам, и готово! Я бы могла и за час справиться, но растягивала удовольствие, кое-что перестроила, кое-что добавила. А ещё создала галерею рисунков, чтобы те, кто найдут план, сразу поняли, что это такое, и как должно выглядеть.
Закончив, я приказала распечатать проект. И снова – слава магии. Ни тебе принтера, ни бумаги, ни чернил. Бум! И на столе лежит кипа листов. Всё, что лично мне нужно сделать – это незаметно подложить папку с проектом в библиотеку, а потом делать большие глаза и удивлённо ахать.
Гульбище в доме Гусарова закончилось через два дня, когда из поездки вернулись жена и дочь Витьки, но выгнала гостей не хозяйка дома, как можно было ожидать, а сам хозяин.
Всё началось с того, что Линц, устав пить, решил принять душ. На выходе из душевой его и подкараулила хозяйка дома – красивая женщина, совсем не выглядящая на свой возраст. Подойдя к полуголому Линцу, дама положила руку на пояс мужчины, повела ладонью вниз. Тут от дверей раздалось злобное: