Три короны для Мертвой Киирис
Шрифт:
— Я всего лишь позаботился о том, чтобы твой подарок без проблем добрался по назначению, — отозвался Рунн в ответ на претензии Королевы-матери.
— Не припоминаю, чтобы просила об этом, — уже спокойнее ответила она.
— Откуда она? — сразу обоих спросил Дэйн. Он подошел к Рунну, одним взглядом приказал тому отступить — и Наследник тени не рискнул ослушаться.
Да и кто бы рискнул? Киирис была уверена, несмотря на все причуды и дикости Рунна и Раслера, она только теперь увидела настоящее лицо монстра. Лицо, в которое не могла не смотреть.
— Люди, которые везли ее в клетке, сказали, что рас’маа’ра из Керака, —
Последние слова он сказал нарочно выразительно, глядя прямо на Королеву-мать.
В каждом из Наследников было понемногу от нее — теперь Киирис ясно это видела. Выразительный рот, как у Рунна, жесткая линия челюсти, как у Дэйна, и чуть раскосый разрез глаз, как у Раслера. Наверное, в пору молодости она была красавицей, раз сумела покорить трех мужчин, но в это все равно верилось с трудом. Ни вычурный наряд, ни дорогое колье с безумным количеством драгоценных камней, ни корона — символ положения — не могли скрыть ее сомнительное происхождение.
— Потрудитесь объяснится, матушка, — уже спокойнее осведомился Дэйн.
Пока женщина размышляла над ответом, император увлек Киирис к столу. На каменной столешнице в вазе лежали неведомые ей экзотические фрукты в меду, хрустальный кувшин был до половины наполнен чернильного цвета вином. Ему стоило лишь подтолкнуть ее к скамье — и Киирис послушно села. Она боялась его так сильно, что даже не воображала границ своего страха. Хотя этот человек пока что не сделал именно ей ничего, чтобы заслужить столь странную реакцию. Напротив, плеснул в кубок вина, протянул ей и подтолкнул ближе блюдо с фруктами. Его непроницаемый взгляд красноречиво говорил: «Ешь — и не возражай». Она схватила первый же ломтик, затолкала в рот и, практически не разжевывая, проглотила. Кажется, это было что-то терпко-сладкое, душистое и отдаленно напоминающее груши с маленького деревца в Кераке.
— Я узнала, что жрицы в Кераке прячут то, на что не имеют права. И решила забрать свое.
— Твое ли? — не глядя на нее, спросил император. — Ты ведь мейритина, да?
Киирис кивнула. Еще один, кто увидел в ней что-то большее, чем рога и чуть заостренные уши. Увидел то, почему ее не показывали ни одному покупателю.
— Скованная, я полагаю.
— У нее шрам вот тут. — Рунн плюхнулся за стол напротив Киирис, схватил нож и полоснул воздух около своего горла. Потом этим же ножом разрезал надвое дольку фрукта и бросил ее в рот, словно заправский жонглер. — Ошейника не было.
— Таэрн, — поправил его Дэйн, — тот ошейник называется «таэрн».
— Мне, строго говоря, плевать, как он называется.
— Я и не сомневался, — уже тише, сказал император.
Под его пристальным взглядом Киирис хотелось раствориться, превратиться в пустоту, которой не будет дела до того, какие химеры и призраки скрываются в черных, словно сама бездна, глазах. Она отпила из кубка и поперхнулась от крепости вина.
— Уйдите. Немедленно. Оба. — Приказ императора прозвучал тихо и жестко. — А ты, матушка. Подумай над тем, какими словами объяснять мне свою очередную бестолковую выходку. И имей ввиду, что во власти императора отдать приказ тебя обезглавить. И, видят боги, это сразу прибавит мне народной любви.
Никто не осмелился ему перечить, и уже через несколько мгновений в опустевшем залепоявилосьдо ужаса обнаженное уединение. Пока она гадала, что будет дальше, Дэйн занял место, где только что сидел Рунн, наполнил кубок вином и сделал несколько ленивых глотков.
— А теперь, мейритина, поведай мне, откуда ты взялась. Таким, как ты, место по ту сторону Зеркала мира, а не здесь. И прежде, чем откроешь рот, имей ввиду, что своенравная мать, бестолковый брат и пара несговорчивых князьков досуха истощили мое терпение. Боюсь, я не расположен слушать вранье, даже если оно будет сочиться из такого соблазнительного рта.
— Мой рассказ слишком долгий, скучный и утомительный, — сказала она сдавленным шепотом, не отважившись поднять взгляд. Так и глядела на собственное отражение в бокале, отчего-то вспоминая времена, когда наставницы украшали ее рога драгоценными подвесками и витыми обручами.
— Думаю, у меня есть немного времени между подавлением двух восстаний, осадой Этира и военным советом, на котором мне предстоит решить, какую часть непокорного населения взятого утром города отправить на виселицу: большую или меньшую.
— Разве не разумнее сохранит жизни… всем? — отважилась высказаться она.
— Разумнее, — согласился он, продолжая лениво потягивать вино. — Это показало бы черни, какой я милосердный и великодушный. Людям почему-то приятнее подчиняться мягкотелым святошам. Но, видишь ли, император должен держать свое слово. Я предлагал капитуляцию. И немного золота взамен на мое благодушие. И предупредил, что в случае отказа, повешу каждого второго. Они отказали. Это было храбро, но совершенно бессмысленно. Скажи мне, мейритина, будут ли люди бояться императора, который бросает слова на ветер?
— Императору не нужен мой ответ, — лаконично ответила она.
— Мне приказать?
Киирис подняла взгляд, в который раз проклиная себя за то, что какая-то часть ее прямо сейчас, сию секунду, стремится к этому мужчине. Стремится заглянуть императору в душу, чтобы познать всю глубину его личной боли.
— Прикажи мне, император Дэйн, — сказала низким шепотом, больше похожим на урчание хищного кота.
«Нет, нет, нет… Не теперь. Не с ним!»
Заточенная в ней сущность лениво выгнула спину, наслаждаясь тем, как под взглядом властного мужчины плавятся ее обнаженные нервы. Он просто сидел там, с другой стороны громадного стола — и просто поглаживал взглядом ее выпирающие под грязной одеждой узкие плечи.
«Пожалуйста, убирайся вон!»
Тщетно. Она и раньше не слишком умело держала в узде все свои ипостаси, а теперь одна из них окончательно сошла с ума. Интересно, почему?
— Прикажи мне — и увидишь, какой покорной я могу быть…
Она подалась вперед, выразительно очертила взглядом столешницу и грациозно взобралась прямо на нее. Прохладный камень пощекотал голые коленки. Какими-то отголосками мыслей Киирис ощущала приятную ноющую боль в самом низу живота. Как давно это было? В другой жизни, не с ней. Но здесь и сейчас этот мужчина напротив был словно магнит. Это какое-то безумие. Она знает его всего несколько минут, она даже с трудом понимает, готов ли он сохранить ей жизнь за столь непозволительную дерзость. И все же…