Три Л
Шрифт:
– Цепная шавка!
Лем равнодушно пожал плечами: это его работа, за которую неплохо платят. А, кстати, почему ему платят так много? Другие парни столько не получают, ему же постоянно идут премии, вызывающие какие-то двусмысленные ухмылки у напарников.
– Првет!
Наташка налетела на него, сверкая новомодной, меняющей цвет по желанию хозяйки и теперь переливающейся золотом блузочкой и красуясь затянутыми в узкие брючки стройными ножками, и весело затараторила, модно растягивая одни слоги и проглатывая другие:
– Ты скро освбоди-иссься? Я сску-учила-ась. И е-есть хчу-у!
– Через
– Тада я ужин зка-ажу. Бу-уду в «Мнако»!
Она упорхнула, на ходу набирая на коме номер приятельницы и одновременно хвастаясь новомодной дорогущей гарнитурой.
Лем ухмыльнулся: его ждали очень приятные часы.
>*<
Утро есть утро, и как бы ни прошла ночь, нужно вставать и идти на дежурство. Вода в душе приятно обжигала – Лем не любил холодную, предпочитая для бодрости почти кипяток, – настроение было отличное, ни о чём думать не хотелось. Но у парня был очень хороший слух, иногда приносивший пользу, но чаще приводивший к тому, что приходилось становиться невольным слушателем чужих разговоров. Вот и в этот раз он, вытираясь, уловил обрывки фраз – Наташка щебетала с подругой по кому, говоря уже нормально, без манерного сглатывания звуков.
– Она права, он лапочка, такой безотказный и миленький. Ну прямо щеночек. Ему рубашку купишь – он всё сделает… Ну да, Павел вроде перестал дуться, так что вернусь к нему… С Лемиком я тебя хоть сегодня познакомлю… Да не волнуйся, с ним весело. Он всерьёз только об одном думает, зато в этом «одном» на высоте, не пожалеешь. И молчаливый, никому не разболтает… Ну да, он не ревнивый… Ну ты что! Он не секс-кукла, тоже мне, сравнила. Он живой, милый. Да и дешевле выйдет, чем к подпольным мастерам идти! Ну и дура! Я тогда его Мари отдам, ей на курсах пикапа задали с десятью за месяц переспать, а она из графика выбивается. Ой, всё, он сейчас из душа придёт.
Лем вышел из душевой, заставляя себя улыбаться, и заговорил весело-равнодушным тоном:
– Ну всё, пора на работу. Ты извини, в ближайшие дни не получится встретиться – дежурю без выходных, надо себя в форму привести.
– Ну ла-адно. – Она говорила, наигранно надув губки и едва уловимо растягивая слова – уже готовилась к выходу в свет. – А я хте-ела тебя с подру-угой познако-омить, пхвастаться.
Лем еле сдержался, чтобы не спросить: «секс-куклой?» – и «огорчённо» вздохнул:
– Не получится. Я на самом деле подрасслабился, нужно в спортзале поработать. Давай в пятницу?
– Я не смгу-у, я в субботу уезжа-аю. – Наташка явно обрадовалась его словам, но точно так же притворялась огорчённой. – Ну, тогда пока-а?
– Пока!
Он закрыл за ней дверь, полез в шкаф за чистой рубашкой… и замер, поняв, что у него нет ни одной вещи, купленной им самим: всё было или казённым, или дарёным. Снова нахлынули воспоминания о детстве. Тогда у него тоже всё было казённым, приобретавшимся только для того, чтобы «образец» товарно выглядел. Нет! Всё это в прошлом! Он – свободный человек!
>*<
Во время дежурства поразмыслить над услышанным не удалось: в этот день мелкие воришки и просто хулиганы словно специально искали приключений для себя и окружающих, и к концу дежурства Лем мечтал только о том, чтобы сесть, наконец, и ни о чём не думать. Даже есть не хотелось. Хорошо, что «Баялиг» огромный, в нём собрано всё, что нужно человеку, в том числе несколько видов саун и бань, бассейны и спортзалы. Поэтому, наскоро перекусив в дешёвой забегаловке фуд-корта, парень отправился на «этаж здоровья», на котором не появлялся уже недели две. Беговая дорожка и тренажёры – что может быть лучше для уставшего за целый день стояния тела?
Лем планировал закончить всё небольшим спаррингом с кем-нибудь из коллег, а потом расслабиться в настоящей русской бане, в которой даже веники были, на любой вкус: жёсткие, как жесть, обжигающие дубовые, такие же жёсткие, хлёсткие, словно плети, и ароматные эвкалиптовые, и самые лучшие, клейко-нежные шелковистые берёзовые. Хорошая баня – не меньшее удовольствие, чем ночь с девушкой, а учитывая подслушанный разговор, даже большее, потому что пар, в отличие от человека, никого не продаёт и не покупает.
Но в зале для борьбы Лема поджидал очень неприятный сюрприз: у стены в ряд стояло несколько новеньких спарринг-манекенов, точно таких же «болванов», какие он знал по центру.
– О, привет! – окликнул его один из коллег, чернявый, поджарый и как пёс преданный комплексу Денис. – Давно не появлялся. Смотри, какие нам штуки поставили. Во!
Он с гордостью продемонстрировал серию ударов по манекену, таких, какие в тренировке с людьми полностью исключены: в запретные зоны, да и сила такая, что человека убить можно.
– Во! Видал? С этими болванами делай что хочешь, они точно не ответят. Даже если настроишь на максимальный ответ – не покалечат. Крутяк! Выбирай.
– Нет! – Лем смотрел на фигуры-обрубовки (откуда он знает это слово?) и видел не их, а самого себя. – Нет, не хочется. Привык с человеком тренироваться.
– Ну и дурак! Человеку-то так не врежешь. – Денис с разворота въехал ногой в живот манекену, на табло за куклой высветилась надпись – перечисление смертельных травм, которые получил бы человек при таком ударе.
Лем смотрел равнодушно – выработавшаяся за жизнь привычка контролировать мимику и голос. «Его можно бить как хочешь».
– Ладно, я в баню. Пока.
Он ушёл из зала, зная, что больше никогда не вернётся сюда. И постарается не стоять на дежурстве в паре с тем, кто сейчас неистово крушил манекен. Робот выдержит – Лем знал это. Выдержит, потому что его обкатывали такие же пьяные от возможности бить во всю силу экспериментаторы центра.
Ласковый жар парилки и шелковистость веников немного помогли: Лем успокоился, даже получил от бани удовольствие. Но потом пришлось возвращаться в обычный мир, сутолоку и кажущийся хаос торгового комплекса – хаос, имеющий свой смысл, законы и свою логику. Две почти бессонные ночи давали о себе знать, и Лем, протолкавшись к лифту, поехал не в клуб, а к себе, отсыпаться. И впервые за эти месяцы заказал не «настоящий мужской ужин», а сладкую булку и бутылку молока, так ненавидимые им в детстве.