Три лилии Бурбонов
Шрифт:
Однако Генриетта Мария неожиданно заявила, что поедет вместе с племянницей и младшим сыном. Усевшись вместе со своими жертвами в карету, она принялась рисовать радужную картину счастья женщины, которая станет женой Джеймса, словно начисто забыв о своих матримониальных планах в отношении старшего сына.
Поведение вдовы можно объяснить, во-первых, заносчивостью Великой мадемуазель. А, во-вторых, тем, что в доме Карла II с недавних пор поселилась красивая молодая женщина с четырёхмесячным ребёнком. И на встречу в Сен-Жермен со своей предполагаемой невестой он отправился в одной карете с этим, по словам писателя Джона Ивлина, «смуглым, красивым, смелым, но безвкусным существом». Первая любовница Карла была дочерью простого дворянина, чей замок в Уэльсе был разрушен войсками
– Король питает ко мне, – писала она своей сестре Кристине, – величайшую привязанность, какая только возможна. Вы, у кого есть сын, который оносится к Вам таким же образом, можете судить, что это значит для матери.
Тем не менее, это было правдой лишь отчасти. Оба сына Карла I унаследовали его упрямство. Но если старший не хотел ни ссориться с матерью, ни подчиняться ей, то герцог Йоркский всегда был непрочь поспорить и мог дуться целыми днями. Таким образом, любимец Генриетты Марии всегда невозмутимо шёл собственным путём и когда после смерти мужа она отправила ему срочное письмо, в котором просила его немедленно присоединиться к ней и не допускать никого в свой Тайный совет без её согласия, было уже поздно. Когда же, наконец, они увиделись, Карл не выразил никакого желания обсуждать с матерью свои дела. Ну, а если вдова проявляла в каком-либо деле излишнюю «страстность», её царственный сын посылал к ней в качестве посредника своё доверенное лицо.
В качестве такого лица обычно выступил Эдвард Хайд (или Нед Хайд), способный юрист, но низкого происхождения. К тому же, его внешность и манеры никак не располагали к нему Генриетту Марию. У этого толстяка были смешные розовые щёки, а также волосы и усы цвета патоки. Он прибыл по делу, которое сам называл «не из приятных»: король не хотел, чтобы его младшая сестра воспитывалась в римско-католической вере. Дело в том, что Генриетта Мария заново крестила её – из англиканства в католичество, причём крёстной матерью стала регентша Франции. В честь неё принцесса Генриетта получила второе имя – «Анна».
Сразу же вспылив, вдова заявила, что, согласно её брачному контракту, ей разрешалось опекать своих детей до двенадцатилетнего возраста. Кроме того, она заручилась согласием покойного Карла I на то, чтобы их младший ребёнок воспитывался в её вере. Не говоря уже о том, что дочь жила с ней католической стране, в то время как Англию её сыну ещё только предстояло отвоевать. Таким образом, Эдвард Хайд мог только «заклинать её не думать о том, чтобы поместить принцессу в женский монастырь». На что Генриетта Мария, мечтавшая о достойном браке для своей дочери, с готовностью согласилась. Карлу же пришлось утешаться мыслью, что за несколько лет его младшая сестра вряд ли станет ярой католичкой, а потом у него, возможно, появится собственный дом, который он сможет предложить ей.
Генриетта Мария винила во всём советников сына, которые окружали его в Голландии. К тому же, Карл II не доверял её бесценному Джермину, а его друзья называли её свиту «луврской вечеринкой», намекая на то, что ничто не может быть более пагубным для перспектив молодого короля, чем предположение, что мать имеет на него какое-то влияние. Лорд Хаттон, бывший вице-камергер Карла I, поселившийся в Париже, доносил его сыну, что Джермин, якобы, наживается на своей госпоже. Негодование недоброжелателей Генри также вызвало то обстоятельство, что Карл II назначил его друга Перси губернатором острова Джерси. Причём никто не сомневался, что это произошло с подачи фаворита Генриетты Марии.
Вдове пришлось остановиться в Сен-Жермене, так как фрондёры подозревали её в сочувствии к регентше, а кредиторы грозились арестовать её. Но к августу она снова вернулась в Париж, сопровождая Анну Австрийскую и Людовика ХIV во время их триумфального въезда в столицу. Фронда, казалось, сошла на нет.
В сентябре Карл вместе со своим братом герцогом Йоркским отплыл на Джерси, однако его планы высадиться в Ирландии были расстроены прибытием туда Кромвеля.
– Я умоляю тебя, - написала Генриетта Мария сестре, имея в виду посланника, отправленного из Джерси в Савойю, - скажи ему, что ты хочешь сообщить мне, что он хочет сказать, прежде чем давать какой-либо ответ. Вы меня этим чрезвычайно обяжете, хотя Вам должно быть покажется это немного странным, но я ничего не знаю о его поручении.
Хотя Карл II не слишком охотно информировал мать о своих делах, она продолжала трудиться ради него. В частности, написала Монтрозу, убеждая его «объединиться со всеми мужчинами Вашей страны, которые питают несправедливое негодование против этого убийства и забыть все прежние разногласия».
В январе 1650 года Анна Австрийская решилась на смелый шаг и арестовала принца Конде, одного из лидеров Фронды. Тяжёлое положение французского двора отразилось и на положении финансов Генриетты Марии, которая, по её словам, вынуждена была жить «как бедная мадемуазель» на 60 000 франков в год, выделяемых ей королевой-регентшей.
– Но я так привыкла к страданиям, - писала она одной из монахинь-кармелиток, - таким великим и непоправимым, что это ничто.
В феврале Карл решил вернуться в Голландию, чтобы посоветоваться с шотладскими эмиссарами, которые заставили его подписать Пакт с требованиями искоренения папизма во всех своих владениях. Результатом чего стало негодующее письмо Генриетты Марии, в котором она сообщала, что, хотя никогда не перестанет любить сына, больше не будет ему давать политических советов. Своим же друзьям в монастыре она со слезами рассказывала о его «снисходительности к шотландцам», добавив, что он отрёкся от своей веры, занялся преследованием её религии и, таким образом, не только разозлил католических князей, но и лишил её возможности служить ему.
– Многие полагают, что именно Ваше Величество несёт ответственность за нынешнее соглашение Его Величества с шотландцами, - смело заметила леди Бойл.
Однако Генриетта Мария яростно отвергла это обвинение:
– Не дай Бог, чтобы я приложила руку к тому, чтобы убедить его пожертвовать своей честью и совестью!
В конце мая Карл отплыл в Шотландию на фрегате, предоставленном принцем Оранским под командованием молодого Ван Тромпа.
Тем временем беспорядки во Франции продолжались. Если они лишили Генриетту Марию части её доходов, вполне возможно, что её племянника они могли лишить короны.
– Что касается меня, - писала вдова всё той же монахине в августе, - то я видела начало в Англии, во многом похожее на это, и Вы можете судить, в какой я беде. Я надеюсь, что Бог позаботится о бедном маленьком короле.
Однако дела у её собственного сына складывались не лучше. В сентябре 1650 года шотландская армия потерпела поражение в битве при Данбаре от гораздо меньших сил под командованием Оливера Кромвеля. Вскоре до Лондона и Парижа дошли слухи, что Карл II болен или умер.
Генриетта Мария, терзаемая тревогой и не имевшая других забот, как следить за своим беспокойным младшим сыном, направила свою энергию в другое русло. Она решила вступить в женский орден Посещения св. Марией св. Елизаветы, основанный для женщин благородного происхождения, желавших посвятить себя религии без суровой аскезы.