Три льва
Шрифт:
Казак быстро нагнал только что выехавший за ворота обоз. Он еще на мосту, издалека приметил Кмитича. Тот ехал верхом рядом с повозками Мальгожаты и Михала.
— Пан канонир! — окликнул казак оршанского полковника. — Там пан Потоцкий забыл вам грамоту какую-то передать очень важную. Просил вернуться на пару минут. Я за вами, а он за этой грамотой побежал.
— Грамота? Какая грамота? — сдвинул брови Кмитич, и тут же вспомнил. — Матка Боска! Точно! Грамота деда Филона, о которой говорил Герберштейн! Как я мог забыть?! —
— Может, поздно уже? — Михал почему-то не хотел, чтобы Кмитич возвращался в замок. — Ну ее, эту грамоту! Потом заберешь при случае!
— Михал! Каком таком случае? Когда я Потоцкого еще увижу? Я мигом!
— Стой! Ты куда? — Михал аж сел. — Да говорю: тебе не надо возвращаться. Плохая примета!
— С каких это пор ты в приметы стал верить? Приметы — это моя вотчина! А грамота эта — важный документ! Она поможет и мне сенаторство выбить у Вишневецкого! — потряс в воздухе кнутом Кмитич.
— Ну, раз так, то давай, — Михал почему-то волновался.
— Не уезжай, коханку, — слабо отозвалась Мальгожата, протянув руку в сторону Кмитича, но тот лишь рассмеялся, махнул рукой и пришпорил коня.
— Плохая примета! — крикнул уже в спину скачущему другу Михал, но тот, оборачиваясь, на ходу прокричал:
— Я ми-игом!
Конь Кмитича, гулко барабаня копытами по деревянному настилу, вновь проскакал по мосту мимо повозок и идущих людей — простых горожан и раненых ратников в повозках. Какой-то русин, погоняя лошадь, жалобно пел:
Марусино серце, Пожалiй мене, Вiзьми моэ серце, Дай менi своє. Маруся не чує, Серця не дає, 3 iншими жартує, Жалю завдає…Оставив коня за валом на привязи у входа во двор Старого замка, оршанский полковник уткнулся в толпу около пяти сотен человек — в основном офицеров, — толкавшихся во дворе с желто-голубыми хоругвиями в руках, ожидая приезда великого визиря.
«Ого! Многим же хочется посмотреть на это позорное зрелище!» — удивился Кмитич.
— Где староста? — спросил он у попавшегося ему на глаза Маковецкого.
— Там! — махнул тот рукой. Кмитич обернулся. Потоцкий стоял и о чем-то разговаривал с Володыевским посередине двора. «Маленький рыцарь», стоя в шапке с пером и в парадном плаще, молча слушал старосту, кивая, и поглаживал по морде своего любимого гнедого скакуна. Кмитич было направился к ним, но тут его кто-то сильно схватил сзади за плечо. Полковник аж вздрогнул и быстро обернулся.
— Тю! Пан инженер! Вы меня чуть не…
— Убирайтесь отсюда не медля! — прошипел Боноллиус, делая страшные глаза. — Какого черта ты здесь делаешь?
— А что за тон? Почему, пан Якуб, вы так со мной разговариваете? — Кмитич не узнавал всегда сдержанного и предельно вежливого Боноллиуса — Я как раз хочу спросить: а что вы тут делаете, человек, который первым выступал против сдачи города?
— Я делаю то, что должен был сделать, — непонятно выразился Боноллиус, все еще буравя Кмитича глазами, мутно мерцавшими двумя холодными серыми льдинками. — Бегите отсюда быстрее, пан канонир!
Кмитича словно молнией прошибло. Глядя в глаза старого боевого товарища, он все понял. «По-сту-пок!» Боноллиус так мечтал это сделать, и вот сделал… Никому не сказав… поджег арсенал с порохом, чтобы взорвать замок!
— Когда? — бледнея, спросил Кмитич.
— С секунды на секунду, — сжав зубы процедил инженер. — Бегите же, черт бы вас побрал! Сейчас тут все взлетит на воздух! Я не хочу, чтобы…
— Вы сошли с ума! — Кмитич все еще в ужасе смотрел на Боноллиуса. — Вы хотите погубить людей, Якубе! Зачем? Это ошибка! Вы сделали страшную ошибку, но не поступок!..
Кмитич скинул руку Боноллиуса со своего плеча и громко крикнул в сторону старосты и «маленького рыцаря»:
— Потоцкий! Володыевский! Уводите людей со двора немедля! Сейчас взорвется порох! Арсенал горит! Все бегите!
Володыевский тут же все понял, два раза ему повторять не пришлось. Он шустро вскочил на коня, пришпорил его и прокричал:
— Уходим! Все уходим со двора! Сейчас взорвется порох!
— Текаемо, хлопцы! — крикнул громко кто-то. Кажется, сам Потоцкий…
Люди ринулись в сторону вала Новой крепости.
— Идиот! Вам уже ничего не… — Боноллиус не договорил. Бабахнуло так, что подпрыгнула сама земля. Но Кмитич успел толкнуть инженера на брусчатку, навалившись сам на него сверху. На голову и спину посыпались какие-то обломки, что-то, наверное, кирпич, больно ударило по локтю… Кмитич вскочил, в ушах свистело, он бешено озирался, ища глазами Володыевского и старосту. Конь «маленького рыцаря» был еле виден сквозь туман дыма и пыли. Несчастное животное, хромая и испуганно ржа, ковыляло уже на валу Новой крепости. Но Володыевского в седле не было…
— Ложись! — крикнул с земли Боноллиус. — Еще не все…
Тут же тяжело ухнуло во второй раз. Вновь содрогнулась вся земля. Кмитича отшвырнуло, как щепку, и он погрузился во мрак…
Глава 13 В «гостях»
Кмитич открыл глаза. Над ним склонилось лицо, похоже, женское. Только пара светлых глаз, остальная часть лица закрыта чадрой. «Неужто ангел? Вроде на турчанку похож», — кажется, мысли сами шевелились в гудевшей больной голове.