Три мили до Марлейбоуна
Шрифт:
– Направляешься за покупками?
– спросил дядя Верной.
– Да, приходится, - ответила Мэри, глядя на него с другой стороны стола, за которым они завтракали.
– Пока агентство предложит кого-то, мне придется самой вести хозяйство.
– Хочешь, чтобы я поехал с тобой, малышка?
– Нет, спасибо, дядя, я управлюсь сама. Я поеду в Монткалм, в супермаркет. Постараюсь быстро вернуться, чтобы приготовить обед.
Когда Мэри отъезжала от дома, она увидела в окне гостиной дядю Вернона, внимательно наблюдавшего за ней.
Был чудесный, теплый летний день. Голубое,
Супермаркет в Монткалме был ярким и веселым заведением, и она получала большое удовольствие от его посещения. Управляя коляской, Мэри обошла все ряды, импульсивно бросая в нее одну покупку за другой, совершенно забыв о подготовленном заранее списке. В отделе деликатесов она потянулась к корзинке с персиками и внезапно почувствовала легкий удар по руке. Это был Барт Хазелтон, и она вдруг вспыхнула румянцем, когда увидела его улыбающееся лицо.
– Ой-ой, - сказал он.
– Я бы вам не рекомендовал этого. Вы можете съесть их и тем самым нарушить ваш установившийся сон.
– Доктор, официальное рабочее время кончилось, и советы ваши излишни, ведь сегодня уже наступает уик-энд.
– Многие доктора очень часто работают даже по субботам. Она повернула коляску в сторону от него.
– Эй, как насчет перемирия?
– настаивал он.
– Вы ведь не можете обижаться на меня; мой грех - всего лишь пара глупых замечаний.
– Я не обижаюсь, я просто сильно занята. Он сопровождал ее до самой кассы. Покупки, которые он сделал, включали лишь хлеб и банку арахисового напитка.
– Ленч, - сказал он.
– Это моя порция по субботам. Она улыбнулась:
– Вы разбиваете мое сердце. Мне просто жаль вас.
– Конечно, я в любой момент могу пойти в ресторан. Теперь, если вы согласитесь присоединиться ко мне, мы могли бы восстановить наш прерванный роман.
Кассирша слушала эти слова с неподдельным интересом и не скрывала этого. Барт отвел Мэри в сторону.
– Я действительно имею такое намерение, - сказал он серьезно.
– Я хочу видеть вас снова, Мэри.
– Но мне нужно вернуться домой, Барт. Я должна позаботиться об обеде для дяди Вернона. Софи вчера ушла от меня...
– Она встретилась с его взглядом.
– Слушайте, почему бы вам не поехать со мной? Я могу сделать обед на трех человек.
– У вас постоялец?
– Он усмехнулся.
Если прекрасный день можно превратить в еще более прекрасный, именно это и имело место. Настроение Мэри было беззаботным и веселым, когда они ехали в направлении Марлейбоуна.
– Я не могу поверить в то, что она действительно решила уйти, возобновила Мэри тему о Софи.
– Я знаю, что она не может отсутствовать бесконечно.
– Речь идет о собственной гордости, как я могу догадываться. Однако имя Софи у меня ассоциируется с мягкостью, доброжелательностью, поэтому я уверен, что она в конце концов вернется и будет все хорошо.
– Я надеюсь на это, - сказала Мэри, почувствовав вдруг веру в то, что с этого момента дела у нее пойдут намного лучше.
Машина приближалась к месту резкого поворота на Марлейбоун-роуд, которое всегда вызывало у Мэри непонятный испуг, поэтому ее нога автоматически коснулась педали тормоза еще до того, как она увидела дорожный знак, требующий от водителей повышенного внимания. Еще через несколько мгновений впереди появился другой знак: "ДО МАРЛЕЙБОУНА 3 МИЛИ".
– Я ненавижу этот поворот, - произнесла Мэри.
– Этот отвесный обрыв на другой стороне дороги; они действительно что-то должны сделать, чтобы обезопасить этот участок шоссе.
– Просто-напросто снизить скорость, - сказал Барт.
Она сбросила газ, и машина пошла медленнее. Неясные очертания знака быстро увеличивались в размере и становились более отчетливо различимыми.
Мэри вдруг начала ощущать странную обеспокоенность, а ее руки мгновенно стали влажными.
– Кто-то стоит на шоссе, - прошептала она невнятно.
– Что?
– Перед самым указателем...
Машинально ее нога вместо тормоза надавила на педаль акселератора, и машина резко набрала скорость.
– Эй, потише, потише, - предупредил Барт.
Теперь она видела его совсем отчетливо. Он медленно передвигался к середине шоссе, совершенно игнорируя мчащиеся на него машины. На нем было серое твидовое пальто и шляпа, а из-под пальто выступали несуразно короткие ноги в пижамных брюках; солнечный свет превратил стекла его очков в два ярко светящихся пятна. Руки были подняты до уровня головы, словно он делал ей знак остановиться. Затем она увидела его лицо, и оно было настолько ужасным, что она не могла удержать взгляд; ее руки бросили руль, и она закрыла ими глаза, закричав от страха так сильно, что, казалось, ее крик забил шум работавшего на максимальных оборотах двигателя и пронзительный визг колес, которые, не слушаясь руля, безумно скользили по шоссе, крутили машину в разные стороны и несли ее к самому обрыву, обозначавшему начало зоны небытия...
Мэри все еще продолжала рыдать в истерике, Барт поддерживал ее голову, прижавшись своей щекой к ее щеке.
– Боже мой, - произнесла Мэри.
– Ведь я могла убить нас обоих...
– Теперь все в порядке, все неприятности позади. Это было довольно острое ощущение, Мэри. Что это такое вы увидели на шоссе?
– Человек! Разве вы не заметили его? Барт покачал головой.
– Он вышел на проезжую часть, Барт. Прямо перед указателем. Он был в пальто, и, я знаю, это покажется глупым, под пальто была пижама. Мы почти наехали на него.
– Мэри, на шоссе никого не было. Она пристально смотрела на Барта.
– Но я видела его, - прошептала Мэри.
– Я видела его совершенно отчетливо!
– О'кей, итак, вы что-то увидели. Но вы же не попытались объехать его, Мэри. Вы просто бросили руль.
– Его лицо, - простонала она.
– Я едва могла смотреть на него, Барт. Я должна была спрятать свои глаза, должна!
– А что особенного в этом лице?
– Я даже не знаю. На нем были очки, и я не могла видеть глаз. Кроме того, на стеклах играли солнечные зайчики...