Три мудреца в одном тазу
Шрифт:
— Давай, Боливар, вывози! — попросил Колобков. — Вывози, и я тебе все прощу, даже палец!
Подсадив неподъемного Каспара, Гена со всей силы хлопнул Рикардо по крупу. Гигантский хомяк взревел и бросился по ночному Наранно, напоминая белого медведя, несущегося куда-то сквозь полярную ночь. Стефания согнула ноги в коленях и совершила один из своих головокружительных прыжков, единственным резким усилием подлетев метров на десять. Секунда, другая, и ее уже не видно — исчезла за крышами.
Гена остался один. Он развернулся к несущимся на него копьеносцам…
Но телохранитель даже не почувствовал боли. Он бросил короткий взгляд на песчаный ливень, исторгающийся из груди и живота, и несколькими быстрыми движениями сломал все копья. Стражники испуганно попятились — их не предупреждали, что придется иметь дело с умертвием. Кем еще они должны были считать подобное существо?!
Гена посмотрел на обломки копий, зажатые в руках, на дырки в груди, закрывающиеся глиняной коркой, и криво усмехнулся. А потом заработал кулаками, не обращая внимания на все новые раны и то, что уже стоит по колено в песке. Откуда он брался в таком количестве, телохранитель не задумывался — хотя его уже высыпалось больше, чем весил весь Гена целиком.
Никогда еще боксер-тяжеловес не выигрывал бой так легко — одного удара кулака хватало, чтобы выбить из очередного стражника дух. Они падали, как соломенные куклы — с расколотыми черепами, пробитыми ребрами… Сейчас Гена больше всего походил на легендарного Пражского Голема, созданного ребе Бецалелем.
Закончив побоище, телохранитель тряхнул головой, тупо глядя вслед остаткам дворцовой стражи, разбегающимся в разные стороны, и зашагал в направлении порта. Шел он медленно, неуклюже, колени сгибались с трудом, а в земле оставались глубокие вмятины.
Стефания же тем временем достигла пристани. И пораженно присвистнула, оценив масштабы разрушения. Большинство ближайших складов либо превратились в пепел, либо очень сильно пострадали. Обе баржи, соседствующие с «Чайкой», ушли на дно. Да и сама «Чайка» уже не могла похвастаться той белизной, что несколько дней назад.
Чертовка бесшумно спрыгнула на землю и ее глаза хищно расширились — она увидела мага, чуть не убившего ее вчера. Маг стоял спиной, требовал дать ему «еще один» и явно не замечал ее присутствия. Рука сама собой потянулась к булыжнику потяжелее…
Глава 34
Садясь на унитаз — будьте осторожны! Возможно, что там, под ободком, притаился Активный Утенок!
Предупреждение Минздрава
После того, как Шуа’лай Стаза пал, сраженный демоном, его люди окончательно утратили боевой пыл. Палицаи воспользовались моментом и сделали то, что обычно и делали в таких ситуациях — дали деру. Причем не только с места битвы, но и из города вообще — изрядная доля разбойничьих шаек в Юберии приходится на палицаев-дезертиров. Сегодня их число пополнилось еще одной.
Шотелиды еще какое-то время огрызались. Но когда следом за демоном примчался огромный белый зверь, с ходу разорвавший их командира (Рикардо просто врезался в него сослепу — как и большинство хомяков, он страдал близорукостью), они решили, что отступление все же лучше, чем бесполезная смерть. Их и так осталось мало — огонь Бальтазара и шмайссер Грюнлау изрядно проредили ряды бравой гвардии. А тут еще и живая и-виза Мельхиора «убила» шотел, оживленный Стазой, и начала как-то очень нехорошо примериваться…
Колобков же лишился ноги, но не присутствия духа. Он тут же сделал себе временный костыль из простой швабры, наорал на ревущую жену, заявив, что нога — не голова, могло быть хуже, и начал распоряжаться. От воссоединившихся волшебников потребовали немедленно сделать что-нибудь с этой непонятной хреновиной, по-прежнему не дающей «Чайке» отчалить — создавалось впечатление, что ее привязали невидимым канатом.
Волшебники некоторое время тупо моргали, но потом все-таки соизволили помочь. Хотя сделали это весьма оригинальным образом. Да, верно, после их заклятия «Чайка» освободилась и наконец-то покинула опостылевшую гавань.
Только произошло это потому, что добрая треть пристани попросту рассыпалась в пыль.
— Ну и что это такое? — озадаченно уставился на результат своих трудов Бальтазар.
— Забей! — махнул рукой Колобков. — Василь Василич, дави на газ, сматываемся отсюда, да побыстрее! Серега, ком цу мир, доложи обстановку! Как вы тут без меня?
— Потерь нет… в принципе, — вяло ответил Чертанов. — Только ваша нога и с Геной… что-то…
Телохранитель, подоспевший в последний момент, стоял на корме, не обращая внимания на довольно ощутимую качку, и тупо пялился в никуда. Его опасливо обходили стороной — Гена напоминал какой-то монумент. Он уже десять минут не шевелился и даже не моргал.
Рикардо свернулся клубочком возле надстройки. К нему тоже никто не подходил близко — только Оля сидела рядом со своим любимцем. Даже использовала его вместо кресла. Хомяк-великан не возражал.
— Петр Иваныч, может, того… за борт его? — зашептал Чертанов.
— Нет, Серега, нельзя… — вздохнул Колобков. — Этот хуймяк мне жизнь спас, раненого с поля боя вынес… Нельзя его топить. Светулик, ну что там? Жить буду?
— Будешь, — сухо ответила Света, осматривающая отцовскую культю. — Но на костыле. Медицина тут ничем не поможет. Разве что опять у волшебников попросить…
— Тихо ты! — зашипел на нее папа, испуганно обернувшись к чокнутым старикам. — Чтоб и меня в ворону превратили, или крысу какую?! Или вообще статую Командора, как Геныча?! Нафига мне эта ботва?! Не, я уж лучше на одной ножке пока поковыляю, а там посмотрим… Только льду еще подложи, а то этот уже тает. И выпить чего-нибудь дайте… Кстати, насчет выпить — а где Петрович?
Пернатый механик и в самом деле куда-то запропастился.
— Ладно, выпить захочет — прилетит, — пожал плечами Колобков. — Серега, а почему у меня эта ботва в зубе больше не работает?