Три мудреца в одном тазу
Шрифт:
А что касается штурмана, то о нем вообще никто ничего толком не знает. Да, есть на борту особое помещение, называемое «штурманской каютой», и никто никогда туда не ходит, кроме троих бессмертных. Еду тоже никогда не доставляют, и поганое ведро выносить не приходится. Может, там и нет никого, но многие замечали, что доносятся оттуда какие-то странные звуки… А когда капитан, боцман и мастер квартердека там запираются, то слышатся ЧЕТЫРЕ голоса. Значит, живет там кто-то…
Ну а потом речь зашла о том, где же «Кристурицу» можно найти. Комбута, услышав такой вопрос, даже опешил — как это где? В океане, конечно, где же еще! Только океан-то
Однако немного подумав, бывший пиратский прислужник все же припомнил несколько мест, куда «Кристурица» заходила более или менее регулярно. Ее перемещения не ограничивались архипелагом Кромаку, но все-таки слишком далеко от него обычно не удалялись — дальше начинаются неизведанные воды, опасно плыть очертя голову.
Итак, первое место — вот этот самый остров, Магука. Сюда заходили пополнить запасы провизии и просто отсидеться, когда юберийцы или эспелдаки в очередной раз усиливали бдительность в борьбе с пиратами. Второе место — Черепаший остров. Очень большой и плодородный, но по неизвестным причинам совершенно необитаемый. Там тоже порой пополняли провизию (но уже самообслуживанием — попросту ловили черепах) и занимались килеванием. Третье место — Порт-Вариус, рядом с Царством Двухголовых. Там делали все — проводили ремонт, нанимали матросов, закупали припасы, сбывали награбленное и просто расслаблялись после трудов праведных. Порт-Вариус потому так и называется, что никому не принадлежит и обитают там самые разные существа [52] (хотя большая часть — люди и Двухголовые). И, наконец, четвертое место — город Наранно, в Юберии.
52
Varius (лат.) — разный.
Вообще-то, пиратские суда обычно остерегаются приближаться к юберийским портам — их боевые триремы беспощадно охотятся за морскими разбойниками. Но Тур Ганикта по неким неизвестным причинам в Наранно никогда не трогали — более того, тамошний Наместник Порта всегда очень приветливо его принимал. Судя по отдельным обмолвкам «бессмертных», в Наранно живет не то покровитель, не то просто сообщник «Кристурицы» — некто Шуа’лай Стаза. Кто он такой, как выглядит и что за дела у него с пиратами, Комбута не знал, да и не хотел знать. Но, судя по всему, шишка важная. И точно не Наместник Города — этого-то уж всяк и в лицо знает, и по имени. Опо’лай Мараха — прочно сидит на слизи синих жаб, да и сам похож на надутую жабу.
Выходит, единственный способ встретиться с «Кристурицей» — ждать в одном из этих четырех мест, пока пираты не соизволят нагрянуть. Но где? Ясно, что не здесь, на Магуке — отсюда они отбыли совсем недавно и вряд ли вернутся в ближайшие месяцы. Черепаший остров тоже отпадает — никому не хотелось сидеть на необитаемом острове неизвестно сколько. К тому же это огромный остров, ненамного меньше Великобритании, и совершенно неизвестно, в какой его части «Кристурица» высадится в следующий раз.
— Ладно, Серега, думай — Порт-Вариус или Наранно?
— А какой ближе?
— Логично рассуждаешь, молодец, — одобрил Колобков. — Светулик, ты у нас всю эту карту глазами изъелозила — что отсюда ближе?
— Наранно, — ни на миг не задумалась Света. Она действительно успела вызубрить географию архипелага Кромаку и могла не задумываясь перечислить названия всех городов Эспелдакаша или бухточек острова Цепь. — Надо плыть на юго-юго-запад, а потом войти в залив. Где-то две тысячи километров.
— Мама моя… — печально вздохнул Колобков. — Это ж больше недели… хорошо хоть, наших дней, а не местных. А до второго города сколько?
— Больше трех тысяч, — сочувственно ответила дочь.
Петр Иванович помрачнел челом. Ему не давала покоя одна проблема — горючее. Да, на «Чайке» еще очень большой запас — хватит не на две, а на двадцать тысяч километров. Но это в идеале. А идеал потому и идеал, что очень редко соответствует действительности. Что делать, когда дизель останется без своей «крови»? Местные жители начнут перегонять нефть еще очень не скоро…
Напоследок Комбуту спросили о причине прозвища Тур Ганикта. Почему «Длинная Рука»?
Этот вопрос туземца почему-то ужасно напугал. Он огляделся по сторонам, убедился, что никто не подслушивает, и зашептал, что правая рука у капитана «нехорошая». В чем причина ее «нехорошести», старый мбумбу отвечать отказался, только трясся и повторял, что говорить об этом нельзя, не то явится.
Чертанов предположил, что эта рука просто искусственная. Может, как у Капитана Крюка из «Питера Пена»? Правда, неясен такой сильный страх — ну подумаешь, вставил этот Тур Ганикт себе вместо руки топор или меч… Но Комбута замотал головой и заявил, что такого пустяка он бы не боялся. Нет, рука у капитана именно «нехорошая»! И говорить об этом нельзя — точка!
— Нельзя так нельзя, — пожал плечами Колобков. — Гена, дай папуасу по балде, чтоб знал свое место, да пошли отсюда.
Глава 22
Вот так работаешь, работаешь, а потом придет какой-нибудь прекраснодушный идиот и все испортит…
Жан Арман дю Плесси (Ришелье)
«Чайка» отплывала от берегов Магуки. С причала махали руками вождь Неосто и жена вождя Матильда Афанасьевна. И все остальные члены племени — новоявленная королева согнала на проводы родни всех подданных. Они пока еще не подозревали, какое счастье им привалило…
Колобков истерично хихикал, все еще не в силах поверить, что глупый вождь снял с его шеи это многолетнее ярмо. Он поклялся себе самой страшной клятвой, что никогда, никогда, НИКОГДА больше не возвратится на этот остров, где поселилось Зло.
— Счастье в дом в тишине постучалось в двери мне… — голосом Куравлева пропел Петр Иванович. — Серега, друг, иди сюда, дай я тебя поцелую!
— Что?! А?! Кого?! Почему всех целуют, а меня нет?! Я требую немедленно объяснить! — проснулся и развопился Каспар.
— Спи, старый идиот! — прикрикнул на него Бальтазар. — Ты всех только раздражаешь!
— Девочка, а девочка, а что это за зверь? — спросил Мельхиор, с любопытством тыкая пальцем в Рикардо. Свирепый хомячок яростно его грыз, но не мог прокусить кожу старого йога и только злобно тявкал.
— Это сирийский хомячок, — охотно объяснила Оля. — Он прямо из Сирии!
— Не с Сирии, а с птичьего рынка, — поправила мама. — Вот еще — хомяков из-за границы ввозить!
— Это хомяк-эмигрант! — обиделась Оля. — Он иностранец!