Три мушкетера. Д'Артаньян
Шрифт:
Выстрел за выстрелом. Испуганное конское ржанье. Звон скрестившихся шпаг.
Ни минуты не колеблясь, д’Артаньян выхватил шпагу и выбежал во двор, куда вышел привлеченный шумом хозяин, ковыляя на деревянной ноге.
Мужчины сражались около кареты. Женские крики мешались с громом выстрелов и скрежетом клинков. Перепуганные лошади били копытом и ржали. Д’Артаньян ринулся в схватку.
– Иди своей дорогой! – крикнул ему один из разбойников в масках, грозя шпагой.
Всадник
Свинец обжег юного гасконца, который был уже возле кареты. Сняв с нее один из фонарей, д’Артаньян запустил им в лицо второй треуголке в маске. Разбойник взвыл и упал на колени. Молодой человек кинулся на него, но неведомо откуда взявшийся клинок вонзился ему в руку, разорвав рукав, и вынудил на шаг отступить. Эта третья треуголка оказалась искусным бойцом. Удары градом сыпались на гасконца, но он яростно парировал их и в конце концов выбил шпагу из рук противника. И тут – вот беда! – д’Артаньян поскользнулся. Противник мигом оказался на нем и начал душить. Их лица почти соприкасались, Гасконец отчетливо видел над маской шрам, рассекающий бровь убийцы. Неужели это последнее, что ему суждено лицезреть перед смертью? Ни за что! Д’Артаньян приподнялся, освободился неимоверным усилием от смертельной хватки и оглушил противника ударом кулака. Дверца кареты хлопнула на ветру – в нее уже ломился очередной разбойник. Изнутри послышались жалобные мольбы испуганной молодой женщины. К д’Артаньяну, как по мановению волшебного жезла, вернулись силы, он схватил негодяя за воротник и вонзил в него шпагу.
– Не бойтесь, мадам, я рядом!
Красавица смотрела на него широко раскрытыми глазами. Боже мой! Как же она хороша! В полутьме глаза у нее такие же зеленые, как платье… Зачарованный молодой человек слишком поздно заметил руку, направляющую на него пистолет с серебряной волчьей головой. Выстрел. И он погрузился во тьму.
Что потом? Он очнулся, чувствуя, что нечем дышать. Подлец трактирщик закопал его живым вместе с мертвецами – с теми, кому не посчастливилось выжить в драке. Хорошо еще, закопал неглубоко – так, слегка присыпал землей. Жмот не обрадовался, что «погибший» воскрес, однако лошадь все-таки вернул.
А теперь… Теперь пробил час отмщения!
Действовать нужно быстро. Через несколько часов ему предстоят поединки.
Три дуэли. Его ждут три противника.
Другой бы невольно внутренне оробел – три дуэли с тремя мушкетерами, лучшими шпагами Франции! Можно сказать, это смертный приговор.
Другой, но не д’Артаньян, ему не до этого. Он почти настиг своего врага. Тот свернул во двор, где прачки развесили белье. Д’Артаньян пробирался за ним, раздвигая простыни, которые сушились на веревках, протянутых между окнами. Белый лабиринт, по-другому не скажешь! Силуэт меченого, будто в театре теней, вырисовывался то на одной простыне, то на другой. Гасконец продвигался вперед. Он уже вытащил шпагу, резким движением отдернул простыню и…
Оказался лицом к лицу с женщиной. Сделал шаг назад – но слишком поздно: он получил сильнейший удар в челюсть и не удержался на ногах. Из глаз посыпались искры. А когда опомнился и сплюнул кровь, то увидел перед собой очаровательную девушку с пушистыми каштановыми волосами и большими темными глазами. Похоже, она была огорчена успехом своей обороны.
– Я уж подумала, не убила ли вас.
– Не стоит беспокоиться, я привык, – усевшись, сообщил гасконец.
«Вот это красотка!» – восхитился про себя д’Артаньян. Лучшего палача для отправки в иной мир он для себя не пожелал бы. И чтобы задержать воинственную амазонку подольше, сделал вид, будто от слабости не может подняться на ноги.
– Я, право, смущена, сударь, я приняла вас за другого… Есть тут кое-кто, кто мне досаждает.
– Мне трудно поставить это ему в вину.
Д’Артаньян, недолго думая, взял девушку за руку, и она не отняла свою. Больше того, улыбнулась. Их взгляды встретились, красавица тут же отвернулась. Оба были взволнованы и старались это скрыть, хотя не слишком успешно.
– Меня зовут Констанция, – произнесла девушка. – Констанция Бонасье.
– Меня – шевалье д’Артаньян.
– Вы ведь по объявлению?
– Да, конечно. А по какому?
Констанция засмеялась.
– О комнате, которая сдается.
– Да, я хочу ее снять! – с жаром сообщил гасконец.
– А вы не хотите сначала посмотреть? – все так же смеясь, спросила девушка.
– Да… То есть, нет. Мне вполне достаточно того, что я вижу.
– Боюсь, ваше зрение пострадало от удара. А слух? Вы хорошо слышите? Комната будет стоить ливр в неделю, – на этот раз девушка говорила вполне серьезно.
Д’Артаньян достал кошелек из дырявого колета.
– Хватит на четыре недели. Или на четыре гробовые доски.
Он переложил монеты в тонкую девичью руку.
– Так значит, я вам сильно навредила?
– Вы меня осчастливили, чего со мной давным-давно не случалось, – совершенно искренне признался молодой человек. – Но через час мне придется драться на трех дуэлях.
Глаза Констанции широко раскрылись.
– Вас же убьют! – горестно воскликнула она.
– Знаю. Однако я умру от руки мушкетера. И это смерть, о которой можно лишь мечтать.
Д’Артаньян улыбнулся девушке, поднялся, слегка покачнувшись, и, прежде чем уйти, отвесил низкий, до земли, поклон. С галереи, окружавшей двор, за ними пристально следил мужчина.
Человек со шрамом. Меченый.
Глава IV
Д’Артаньян, не задерживаясь, поскакал к кресту Сен-Сюльпис. В леске, где стоял этот каменный крест, было тихо, сквозь листву деревьев пробивались косые лучи солнца.
Мушкетер, которого д’Артаньян толкнул на лестнице особняка де Тревиля, уже дожидался его, сидя на каменной ступеньке постамента. Раненая рука покоилась на груди на перевязи из шарфа. Даже если она и болела, вида мушкетер не подавал. Увидев юнца, он поднялся и вежливо его поприветствовал, прежде чем сбросить плащ на землю.
– Чудесное место, чтобы проститься с жизнью! – воскликнул д’Артаньян, соскочив с лошади.
– Я тоже не раз себе это говорил. Однако мы не представились. Арман де Сийег д’Атос д’Отвиль, граф де ля Фер.
– Шарль д’Артаньян из Гаскони.
– Боже мой! – вздохнул Атос, поглядев на мальчишеское лицо противника. – Из-за вашей смерти я прослыву пожирателем младенцев.
– А я убийцей стариков, – немедленно парировал д’Артаньян.
Атос рассмеялся.
– Неужели я так скверно выгляжу?