Три мужа для Кизи. Книга 2
Шрифт:
– До ночи не можете подождать?!
Мы, вздрогнув, отпрянули друг от друга. Напугано повернулись к мрачному Поллаву.
Глава семьи быстро дошёл до нас – в одной руке держал охапку тканей, в другой сжимал что-то маленькое – и потребовал, мрачно смотря мне в глаза:
– Открой рот!
Послушно выполнила. Ударит меня по губам? Он… может. Но будет прав. Я не должна была срывать и бросать украшения, которые они мне купили. На которые сами заработали деньги. И, может статься, копили несколько лет. Может, они на эту свадьбу запасы все потратили. А я… я неблагодарная.
Но
Потом кинул на берег у воды груду одежд. Приказал:
– Постирай! – и быстро пошёл прочь.
– Но ей нельзя! – вылез из-за дерева крайнего Мохан. – Ей нельзя стирать! Если мехенди быстро сойдёт, то её любовь к нам слабой будет!
– Я брал жену не для того, чтобы её любить! – рыкнул на него Поллав, так, что младший брат испуганно попятился, на меня мрачно взглянул. – Я взял тебя в жёны, чтобы было кому стирать нашу одежду и готовить нам еду. Чтобы была женщина, которая родит наших детей. Чтобы было кому молиться о наших предках.
Грустно куснула нижнюю губу. От слов его мне стало страшно обидно. Я понимала, что жён для того и берут, чтобы было кому хозяйство вести, чтобы было кому рожать детей. Чтобы было, кому мужчину в постели ублажать. Но… он так прямо сказал об этом! Так внезапно!
– Если ты будешь таким грубым, твоя жена возненавидит тебя! – сердито сказал Садхир, глядя на него.
Поллав криво усмехнулся, смотря среднему брату в глаза, потом добавил, повернувшись ко мне:
– Будешь ты меня ненавидеть или нет – твоё дело. Но ты всё равно будешь спать со мной. И родишь наследника в эту семью. Для этого жён и берут, – и, резко развернувшись, прочь пошёл.
– Но… – Мохан робко двинулся за ним. – Но она не должна стирать… её руки…
– Хочешь стирать вместо неё? – насмешливо спросил жестокий мужчина.
Младший муж робко покосился на меня, потом – на быстро удаляющегося главу семьи. Снова виновато посмотрел на меня. Побежал к Поллаву. Снова остановился. Старший брат его тоже остановился. Младший опять повернулся ко мне.
– Прости, Кизи! Я… я ненавижу стирать. И… и если ты…
– А ты иди – и найди нам свежих плодов к обеду, – цапнул его за ухо Поллав.
– Но там… там ещё есть сладости! И лепёшки. И…
И взвыл, когда его старший брат больно дёрнул.
– А я хочу свежих плодов!
Шмыгнув носом и дождавшись, когда пальцы его разожмутся, младший из музыкантов уныло поплёлся в лес.
– Прости его, – тихо попросил меня Садхир, когда его братья уже скрылись в лесу. – Может, он просто рассердился, что я ругал его перед тобой и Моханом?
– Ничего. Женщин же для этого берут, – наклонившись, подняла верхнюю ткань.
Кажется, для дхоти праздничных. И прилипло что-то. А, помёт.
Мне вспомнился переполох, устроенный Моханом и какими-то девушками ночью перед свадьбой. Грустно улыбнувшись, пошла дальше в реку, по пояс зашла, ткань сжала и утопила, чтоб вымочить.
– Прости, – повторил средний муж. Он, похоже, искренне расстроился из-за всего.
– Возьми этот лотос, – омыла руку
– Но… – Садхир смущённо посмотрел на цветок.
Но, впрочем, тут же в воду вошёл, осторожно нежный цветок из моей руки приняв.
Случайно пальцами задел мою руку. И оба вздрогнули от внезапного прикосновения. И оба смущённо отвернулись – я подсмотрела на его отражение, видное в слабых волнах реки. Когда он вдруг повернулся ко мне, голову подняла и улыбнулась ему:
– Спасибо, что принёс мне этот лотос, Садхир! Это… это было очень мило.
Мужчина смущённо улыбнулся.
– И мне повезло, что в этой семье есть ты. Я верю, что ты будешь обо мне заботиться, – вздохнув тихо, повернулась уже к реке. Подхватила ткань для дхоти младшего мужа, уплывавшую. – В конце концов, то, что один из моих мужей имеет доброе сердце – это уже большая удача для меня.
Он, кажется, так и стоял в воде рядом со мной. Всё ещё сжимая в руке белый лотос. Красивый лотос.
Невольно улыбнулась, вспомнив, как средний муж плавал за цветком для меня, как осторожно вплетал в мои волосы, стараясь не задеть моё тело, чтобы меня не смущать. Он хороший.
– Ты правда хочешь остаться с нами? – спросил Садхир чуть погодя.
– Я уже осталась. Разве не видно?
Я было отвлеклась на растирание пятна от глупости Мохана другим куском ткани, без вышитой каймы. И Садхир неожиданно появился возле меня. И, осторожно притянув к себе правой рукой – в левой отведённой осторожно сжимал лотос – вдруг нежно поцеловал меня в лоб. Ткань выпала из моих рук.
– Спасибо, что дала нам шанс, – сказал мой муж.
– Я… просто… – вконец смутилась.
А потом мы потянулись, чтоб догнать уплывшую одежду Мохана и белый лотос. Но течение реки оказалось быстрее нас. Садхиру пришлось доплыть до середины реки, чтоб их обоих вернуть. Я робко ожидала на берегу. Я думала, он только за брата одеждою плывёт, но он и цветок мой счёл довольно важным, чтоб прилагать свои усилия! О, только бы крокодилы не тронули его! Если в этой реке есть крокодилы.
Но мой супруг благополучно доплыл и до цветка с тканью, и до меня, робко ждущей в воде у берега. На берег вышел, счастливый после удачной охоты. Мне белый лотос протянул. И, взглянув друг на друга, вымокших уже совсем, с нашими трофеями охотничьими, в одежде облепленной – муж сразу взгляд поднял на моё лицо, чтобы не смущать – и с лицами серьёзными, по которым стекали капельки воды, мы оба вдруг рассмеялись.
И в этом громком, счастливом смехе совсем пропало напряжение, забылись страхи и усталость после тяжёлой ночи.
А потом, когда я, уже отстирав – с трудом – одежду младшего мужа, осторожно свернула её, положила на камнях чуть поодаль от воды, когда потянулась за следующей, то вдруг услышала музыку. Перелив струн.
Недоумённо посмотрела на берег.
Садхир, сидевший поодаль от воды, перестал перебирать струны. Белый лотос лежал возле него в чаше с водой.
– Ты не против, если я тут потренируюсь? Давно уже не практиковался. А тут такой красивый вид…