Три мужа для Кизи. Книга 4
Шрифт:
– У тебя доброе сердце, – Аравинда вздохнул. – Жаль, что ни ей, ни тебе я помочь не смогу!
– В этом мире ещё достаточно тех, кто нуждается в чьей-то помощи, – она снова посмотрела наверх. На небо.
Потом взгляд опустила на молодую заплаканную женщину и идущих за нею детей.
Чарующе улыбнулась вдруг и, перекружившись вокруг молодого прислужника – у него дыхание перехватило от внезапной грации её движений – поплыла к детям. Смеясь, в танце прошлась мимо них, приласкала по волосам заплаканную девочку. Та, глаза широко распахнув, смотрела за ней. Даже мать позабыла плакать – засмотрелась.
Сандхья исполнила свой танец перед храмом. Или, скорее, перед случайными этими людьми. Пока она танцевала – они забыли обо всём. Пусть даже лишь на несколько мгновений. Но Аравинда видел, каким восторгом горели глаза у них всех.
– Пойдём! – доплыла до него наконец дева, подобная апсаре. – Настоятель нас ждёт.
– Пойдём, – смущённо ответил он.
Но, уходя, обернулся и посмотрел на зачарованные глаза детей, от которых уплывала сказка.
Сказка, которую они внезапно увидели.
– Мама, я тоже так хочу! – потянула мать за дупатту младшая девочка. – Она так божественно танцует!
Сандхья лишь улыбнулась и уплыла. Чудо красоты, которое она им подарила, высушило слёзы и осталось в их сердцах.
– Вообще-то, я из семьи музыкантов и артистов, – шепнула она Аравинде, когда они уже отошли. – Я родилась, чтобы играть и танцевать. И я теперь попала в храм, чтобы снова танцевать. В танцах моя судьба.
– Ты поэтому так быстро научилась! – улыбнулся Аравинда. – Ты уже видела…
Она, загадочно улыбнувшись, прижала ладонь к губам.
– Но я боюсь, что шрамы и те раны тебя беспокоят, – добавил он несколько шагов спустя.
– Ты во мне видишь лишь шрамы и раны? – усмехнулась молодая дэвадаси.
– У всех есть тело, а раны его болят.
Она рассмеялась.
В покоях настоятеля что-то упало и прокатилось по полу, металлическое.
Сандхья тут же посерьёзнела.
Аравинда, вздохнув, выступил вперёд.
– О почтенный! Простите, что я нарушил ваш покой! Но наш бог велел мне кое-что вам рассказать и немедленно!
– А-а, это ты! – поморщился старый брахман, выйдя из своих покоев.
– Индра велел наказать её, – Аравинда смущённо указал на Сандхью, которая виновато опустила голову. Добавил торопливо, увидя, как зажглись глаза главного брахмана: – Но он не хотел, чтобы её били. Велел лишь заставить её мыть полы, пока не раскается. И… – запнулся. – И ничего кроме воды не давать. Если Сандхья, почувствовав вину, простоит всю ночь на коленях перед изображением нашего бога – он её простит.
– Значит, простит… – шумно выдохнул толстяк, почесав большой живот.
Он понял, что девушка уже приглянулась самому Индре, а, значит, ему её тела обнажённого уже не видать под собой.
– Ну, что ж… – сказал серьёзно настоятель, в последний раз окинув взглядом пышные дхоти, под которыми прятались упругие пышные бёдра, скользнул взглядом по высокой груди, к которой липли и пропотевшая чхоли, и накидка, расшитая золотом. – Пусть исполняет своё наказание. Пусть начинает прямо сейчас. Ты… – взгляд перевёл на Аравинду. – Принеси ей тряпок и воды, – усмехнулся вдруг ядовито, – ты же у нас мастер по полам!
– Слушаюсь, мой господин! – юноша будто совсем не заметил подколки, ладони с почтением сложил и поклонился ему, Сандхье бросил: – Пойдём!
Солнце уже перевалило за полдень. Она всё ещё ползала по храму, протирая бережно его камни своими дхоти и локтями, тряпкой. Взмокла совсем вся. Прислужники пробегали мимо, смотря на неё с ненавистью. Кто-то шептался, что ей – подвернувшейся под демона – надо было самой оборвать свою грешную жизнь. Что их бог милостив, раз она отделалась таким простым наказанием. Никто не принёс ей воды.
Храмовые постройки уже начали расплываться, а тело болело уже от усталости всё – так и подмывало просто упасть и погрузиться в спасительное забытье – как её разгорячённого лба коснулась прохладная рука, смоченная водой.
Сандхья напугано подняла голову.
Аравинда, никого не таясь, протянул ей чашу с водой, глубокую. Пока она жадно пила, поставил возле неё большой таз с чистой водой. Подхватил таз с грязной.
– Но постой! – испугалась она. – Тебя же накажут из-за меня!
– Так ведь Индра разрешил давать тебе попить! – грустно произнёс Аравинда, строго оглядывая молодых прислужников, приостановившихся в стороне. – И вообще, он велел тебе лишь мыть пол, каждый день. А кто будет приносить и уносить для тебя воду – он вообще не упомянул. Да и так ли это важно? Были б полы чистыми! – тряпку грязную у неё забрал, протянул чистую.
И улыбку от красавицы тёплую получил, какой от неё не видел никто. Даже настоятель, таскавший ей после ночи или перед ночью драгоценности.
И ушёл, не таясь, спокойно улыбаясь.
Он, впрочем, помнил, что она могла улыбаться своему спасителю ещё теплей. Он не хотел забывать.
Камень 76-ой
Садхир вдруг положил ладонь мне на бок, разбудил, заставив испуганно замереть.
– Мама… – сонно проговорил он. – Завтра Девали… будешь… – и опять уснул.
В какой-то миг мне почему-то захотелось вылить горячее масло из светильника ему на голову. Сама себе удивилась. С чего это я так подумала? Он же меня не обижал. В отличие от мерзкого Поллава.
Вздохнула. Сегодня-то я от Поллава отдохну. Завтра Мохан мне вряд ли даст поспать. Но… или мы уже завтра жить в деревню пойдём? Или только послезавтра?.. И… то ли Мохан с Садхиром будут с улицы слушать, как Поллав терзает меня, то ли Поллав с Садхиром будут слышать с улицы, как вредничает Мохан. И всё остальное…