Три мужа для Кизи. Книга 4
Шрифт:
Сердце сжалось напугано.
Но… мне хотелось узнать. Хотелось понять всё.
А Садхир стал медленно показывать на себе расположения чакр и говорить:
– Первая – Муладхара. Копчик. Пах. Выживаемость и сила, физическая и внутренняя. Цвет красный…
И я его слушала, широко распахнув глаза. Долго-долго он подробно рассказывал про первые три чакры, которые обычно у всех людей работают.
– …И ещё Манипура даёт способность контролировать других, в обществе. Такая, внутренняя сила. Человек с нею хочет жить правильно. Как принято в обществе. У всех свои обязанности…
Зевнув, спросила:
– У Поллава она сильная?
– Да, – улыбнулся Садхир, –
Опять зевнула. Страшно хотелось лечь. Но боялась лечь возле него. Тем более, мы только что вспомнили про Поллава.
Мужчина сам зевнул. Растянулся на спине.
– И это… Анахата, четвёртая. Цвет зелёный. У сердца…
И, кажется, уснул. Вот, веки сомкнул и долго ничего не говорил. А обещал меня охранять!
Хотя, немного позлившись, я обрадовалась. Спокойно легла рядом. Но как-то… хотелось проверить. Не знаю, зачем.
Осторожно придвинулась к его плечу. Полежала совсем рядом. Было странно спокойно. Этот покой обволакивал, проникал куда-то внутри… или я просто хочу спать?.. Сильно хочу спать…
Камень 75-ый
Индра прошёл вперёд – втаптывая цветы в землю ещё глубже, раздавливая нежные лепестки ещё больше своими туфлями из парчи, расшитыми золотыми нитками и драгоценными камнями – и остановился перед Сандхьей. Та спокойно дожидалась его, едва приметив. Так сразу и перестала танцевать.
– А хороша! – довольно сказал раджа богов, оглядев её сверху вниз. – Хотя кожа слишком смуглая. А всё остальное… – взгляд его упал на чхоли, вымокшую от пота, прилипшую к пышной груди. – Остальное очень даже… ничего.
Худенькая смуглая девушка замерла, изогнувшись немного назад – одна рука с пальцами загнутыми над головой, а другая – красиво изогнутая – у груди. Вздымавшейся сильно и опускавшейся от волнения.
Дэврадж, высокий, статный, мускулистый, широкоплечий, задумчиво скользнул широкой ладонью по её руке – от запястья хрупкого вниз, до плеча, по жаркой коже, липкой от пота. Он уже её хотел.
– А для людей и вовсе красавица! – ухмыльнулся Индра. – Не удивительно, что тот мерзкий демон, увидев тебя, обо всём забыл. Даже забыл, каких хотел разрушений в моём храме.
– Он не разрушать пришёл! – строго сказала храмовая танцовщица, сердито взглянув на своего бога. – Он пришёл за мной!
– Ужели ты не признала меня? – сдвинул густые изящные брови раджа богов. – Это мой храм! И ты – его дэвадаси – и, следовательно, моя женщина! И, раз уж я пришёл, теперь мои приказы сильнее приказов настоятеля этого храма! А я хочу…
– Вы можете забрать моё тело, но не мою душу! – перебила наглая дева своё божество.
– Что?! – вскричал Индра в гневе. – Я – твой бог! И этот храм – мой!
– Да, этот храм ваш, о дэврадж! – продолжала упорствовать глупая дева. – Но моё сердце я давно отдала другому божеству.
– Кому? – царь богов сердито нахмурился.
Аравинда робко наблюдал за ссорой своего бога и дерзкой дэвадаси со стороны. Он и жалел её, неразумную, и не смел вступиться за неё. А Индру она явно разозлила. А кто из прислужников храма не слышал, как опасен раджа богов в гневе?! Тем более, что храм и все предметы, танцовщицы в нём и правда принадлежали ему. Только обычно дэвадаси танцевали перед изваянием своего божества, а в этот день их бог явился к ним сам. Да ещё и милостиво выбрал одну. Которая почему-то не проявила ни смирения перед своим богом, ни благодарности к оказанной ей милости! Аравинда совсем не понимал, как так?.. Тем более она, опороченная, наверное, молодым демоном, должна была припасть к стопам
«Или не молодого, – подумал грустно юноша. – Демоны владеют майей. А какие они под иллюзией – так и не поймёшь. И, увы, участь у неё тяжёлой будет. Настоятель возненавидел её. Только заступничество нашего бога может её спасти! Но почему же… она не просит его защиты?..»
Эта девушка сегодня дважды потрясла Аравинду: сначала дивным танцем – хотя её, новенькую, почти ничему не успели обучить ещё, даже в храме танцевать не пускали – а потом и непокорностью перед божеством.
«Она даже не выглядит счастливой от явления нашего бога! Хотя некоторые люди – даже сами брахманы – бывает, всю жизнь проводят в аскезах, достойно, но и то не удостаиваются чести видеть своё божество! Почему она себя так странно ведёт?»
– Лет десять назад на мою семью напали разбойники… – ресницы глаз, всё ещё дерзко смотрящих на раджу богов, всё-таки дрогнули, испуганно, но не от него. – Они убивали всех! Отца, братьев, дядей, деда… они за несколько мгновений убили их всех! – по смуглым щекам потекли две дорожки слёз. – А потом стали хватать женщин и девочек, задирать подолы… они резали нам ноги, били лезвиями по щиколоткам, чтобы мы не могли убежать, – она всё-таки опустилась, сняла с щиколоток широкие гхунгру и дрожащими руками приподняла края пышных дхоти.
И Индра, взгляд опустивший, приметил три росчерка узких шрамов у неё на голенях. Вздрогнул невольно, поняв, как больно было ей передвигаться с разрезанными мышцами. А тогда убежать – и вовсе не возможно.
– Они калечили нас… насиловали… смеялись… потом перерезали нам глотки… только отталкивая запятнанных… – ресницы дэвадаси задрожали. – Они насиловали мою подругу передо мной, а потом… – голос её дрогнул. – Когда она уже застыла… кажется, сердце не выдержало. Потом появился он! – взгляд подняла сердитый, залитое слезами лицо, сжала кулаки. – Тот мальчик-демон с жуткими глазами! Золотыми, с узким зрачком. Он был ниже меня… младше меня. Он меня первый увидел… увидел слёзы на моих глазах… Он зарычал вдруг, метнувшись на них. Его испуганно кто-то ударил по руке, раскроив до кости. Он не остановился. Он не кричал от боли. Ногти на руках его отрасли… блеснуло, зашуршало вдруг появившиеся ожерелье из змеиных клыков… потом… – тело её передёрнулось, глаза распахнулись от ужаса, слёзы даже перестали течь. – Потом… – и замерла, оцепенев, вспомнив.
– Что потом? – Индра не выдержал. – Он схватил тебя и утащил за собой?
– Он… – жуткая улыбка исказила её лицо – Аравинда невольно попятился, увидев её – она глаза горящие подняла на царя богов. – Он растерзал их всех! Рычал жутко… взмахивал руками с когтями длинными… изогнутыми… кровавые ошмётки летели во все стороны! Он не упустил ни одного! Потом… – взгляд опустила, вдруг улыбнулась иначе совсем, доброю, нежною улыбкой. – Потом он робко ко мне подошёл. Женщины уже лежали… убитые. Или сердца уже остановились у них. Я осталась одна. Он прошёл по голубой юбке моей подруги, залитой её и чужой кровью. Робко протянул мне руку, когти на которой вдруг уменьшились, ногтями вдруг стали обычными. Худой, низкий, окровавленный и в ошмётках чужой плоти и кишок… он протянул ко мне руку и сказал вдруг неожиданно робко: «Пойдём, я тебя к людям отведу. В ближайшую деревню. Или в караван купцов, что два дня назад здесь прошёл. В караван купцов даже лучше, вдруг они напали на этих людей неспроста? А там искать, может, и не будут».