Три недели из жизни лепилы
Шрифт:
Не питая нежных чувств к администрации, а тем более иллюзий о справедливости их суда, Лиля тем не менее писала рапорты на разгильдяев и хамов. Призывала к порядку. Какому порядку!?
Молодежь ее боготворила. Не залезая в официозную педагогику, Лиля учила интернов и ординаторов. Спокойно, грамотно, обстоятельно. Не отпускала от себя учеников, пока они не усвоят все уроки. И училась сама. Не стеснялась спрашивать коллег, даже если коллеги были в два раза младше ее.
Полтора месяца ходила в операционную к Таньке Сомаковой — осваивала эпидуральную анестезию. Не пропустила ни одного заседания ВНОАР [26] .
26
Всесоюзное
Наркозы не «давала», не «отпускала», а проводила. Не умывала руки после отгрузки пациента в палату — сама писала послеоперационные назначения и строго следила, как они выполняются. Если была свободна, никогда и никому не отказывала в помощи. Ходила от стола к столу, подстраховывая неоперившихся птенцов. И помогала — советом или элементарной сменой руки.
Кстати, про смену руки: в медицине частенько манипуляция, над которой безуспешно бьется один врач, в руках другого проходит, как по маслу. И это далеко не всегда связано с разницей в опыте и квалификации.
Лиля не любила глупых шуток. На своем первом году ординатуры в «день дураков» я нашел ее на кафедре. Срывающимся голосом умолил срочно бежать в операционную 14-о корпуса: дескать, с больным плохо, не могу разобраться. Прибежала и обнаружила веселую компанию молодых докторов вкупе с симпатизировавшими им медсестрами. Естественно, никакого больного.
На следующий день, то есть второго апреля, мне поручили скалывать лед у четвертого подъезда. Ломом.
Лиля бесилась, когда слышала мои афоризмы типа «смерть под наркозом — легкая смерть», но юмор понимала. Скомпилировала и представила в наглядной форме одиннадцать заповедей анестезиолога. Плакат изготовили мы с Борей Мамчиным. Заповеди — от простых («не резвись в начале наркоза, тебе еще предстоит его закончить») до сложных («не верь хирургу, когда он убеждает тебя, что орган, на котором планируется вмешательство, единственный в организме») — напоминали новичкам о тонкостях взаимоотношений с коллегами, больными и их родственниками, о неблагодарности нашей незаменимой профессии.
Нет, Лиля Давыдовна прожила свои полвека по Заповедям — не шуточным, а настоящим.
На глаза навернулись слезы. Я протиснулся к выходу и закурил.
Помянули Лилю в стоячем кафе неподалеку. Мероприятие организовал Львов — он лично знает директора. Хорошо, что организовал. В однокомнатной квартире Лили Давыдовны такую ораву не разместить.
Первыми запускали деток. Выходили они через пять-десять минут, в улыбке сияя белоснежными зубами. Когда же я, наконец, соберусь к стоматологу снять камни?
Конкуренты из «солнечных» республик бегали за «Пепси» и «Фантой», рвали из рук испуганных секретарш подносы с кофе.
Я познакомился с двумя симпатичными ребятами — Костей из Новосибирска и Андреем из «Филатовки».
Знакомиться в городском транспорте — только время терять.
Так говорил Паша. Но Паша не Заратустра. И что прикажете делать, если она мне понравилась? Да и транспорт не городской, а пригородный.
Толпа, штурмующая 338-й, на остановке «Объединение», прижала меня к девушке. Моего роста, длинные темно-русые волосы, большие зеленые глаза.
Лицо, на которое хочется смотреть и смотреть. Я смотрел… Осязая маленькую твердую грудь, плоский живот и мускулистые бедра.
Девушка ответила мне искристым взглядом и улыбнулась.
Автобус плавно затормозил. Плавно тормозят только на конечных остановках. Кажется, 338-й собирается побить рекорд скорости в классе «ЛИАЗ».
Я пропустил Ее и еще трех пассажиров вперед.
До самого поезда соблюдал дистанцию.
В вагоне мы «случайно» оказались рядом.
— Девушка, извините. Мне ужасно неудобно вас беспокоить, — я осторожно подбирал слова, ведь закадрить такую лапу — один шанс из тысячи, — Вы не подумайте, я не какой-нибудь маньяк… Хотя, наверное, с вами часто заговаривают незнакомые мужчины. Что неудивительно и, наверное, утомительно.
Признаюсь, я сам против случайных знакомств. Считаю это дурным тоном…
Девушка открыла ротик, чтобы метнуть фразу вроде «А че тада лезешь?»
— …и никогда бы не начал подобного разговора, но это, — я понизил голос до шепота, — Просто возмутительно. Возможно, окружавшие не обратили внимания…
Девушка проверила пуговицы на блузке и одернула юбку.
— …но я три года езжу 338-м, а встретил вас только сегодня.
По легким теням, оттенявшим красивые глаза, и дежурной сумочке (видимо, со сменными трусиками и презервативами) я понял, что прекрасная незнакомка базируется не в Балашихе.
Разговор завязался. В прошлом году Лена окончила МЭИ, работает в конторе неизвестного предназначения рядом с Университетом. На вопрос о семейном положении я не получил вразумительного ответа.
Скрючившись в неудобных позах, мимо пронеслись бронзовые представители революционного класса и примкнувших к нему прослоек. Ничего страшного — пересяду на «Киевской».
Надежная телефонная связь есть ключевой компонент потенциальной половой связи. Кажется, Лена тоже это понимает. Но «домашнего телефона нет», рабочий давать не хочет. Маневрирует.
Я снова и снова разворачивал милую беседу в нужное русло.
Атаковал под разными углами. Исчерпал лимит красноречия и времени и даже запаниковал. В последнюю секунду Лена оставила номер московской подруги Иды, у которой часто бывает.
На следующий день я позвонил подруге.
Да, Лена ночевала, но утром уехала. Когда появится в следующий раз, неизвестно.
— А где ее можно найти? Понимаете, это очень срочно!
Не знаю, что на меня нашло. Наверное, я просто взял след.
Через полчаса мое левое ухо отваливалось от прижатой к нему трубки, указательный палец раздулся, как баклажан, и гудел, как телеграфный провод. В шариковой ручке закончилась паста. И все-таки я разыскал ее — у знакомых знакомого знакомой знакомых.
Лена без колебаний согласилась встретиться, но ее не заинтересовала перспектива посещения Манежа, Консерватории или синематографа.
То есть она уважает постимпрессионизм, органную музыку и авангардные франко-итальянские фильмы, но всему вышеперечисленному предпочитает поход в хороший ресторан. Кстати, Ида придерживается того же мнения.
Я знаю, что в столице много ресторанов, но не ходок-с и потому нуждался в консультации специалиста.
Из моих знакомых только Аркаша Посат может гарантированно разрешить подобную проблему. Аркаша — врач кардиологической бригады второй подстанции «скорой помощи». Кардиологию знает как Бог. Не как Никанорыч. Посему клиентура у Посата поскромнее: простые советские швейцары, бармены и официанты.