Три незваных мертвеца на диване

Арбузова Татьяна

– Да. Нелегкое это дело, запутанное,– сдаласьи я.

– Ладно. Пойду, позвоню Сергею Анатольевичу, доложу про голоса, что ты слышала. Нвадо мозгу передохнуть, а то совсем запутаемся, кто с кем и на ком лежал,– встал со стула брат.

– А я не одна слышала.

– Кто еще? – опешил Алексей, застопорившись на полпути.

Я рукой показала в сторону нашей безгласной соседки.

– Ирина? – удивился он.– И она ничего не сказала следователю? Да вы, девки, совсем с катушек съехали? Это же наиважнейшая улика для следствия.

– А

я, ведь, слышала о чем, тот тихий голос говорил,– неожиданно выпала из амнезии Ира и начала собирать на столе в кучу посуду.

– Ириночка,– вновь, ласково замурлыкал брат, поразив этим меня вторично.– Ириночка, ну, поведай нам, что ты слышала?

Алексей вынужден был вернуться на стул, чтобы, как я подозреваю, выразить свой восторг, с обожанием заглядывая подруге в глаза.

– Слышала, вот,– как будто, издеваясь над нами, изрекла этаподруга, абсолютно не ведясь на уловку брата.

– Что?– нетерпеливо вскрикнули я и Алексей одновременно, покинув насиженные места и застыв в позах двух орангутангов, приготовившихся к прыжку.

Меня же, в дополнение к этому, резко накрыло желание ударить Ирину. Прямо, со всего размаха и по голове, чтобы ее мылительный процесс потек в ускоренном темпе.

– Я попить встала, и только-только поднесла кружкуко рту, слышу голоса…

Я и брат, боясь спугнуть Ирину, не шевелились. Она же спокойно принялась мыть посуду, налив воду в таз.

– Я, ведь, утром этого не помнила. Заспала, наверное. А тут вы с Таней, когда говорили про то, что эти двое отдельно друг от друга пришли, меня, прям, как молнией ударило, как вспышка. И я все вспомнила. Тот, который громко говорил, называл того, кто тихо, как-то, но не по имени.

– Кличка,– догадался Алексей.

– Пожалуй,– кивнула Ирина, немного подумав.

– Какая?– не мог сдержать эмоций брат.

– Не помню, но, вроде, название какого-то помещения.

– Помещения?– переспросила я на всякий случай и принялась, перебирать в уме все варианты.

– Не перебивайте,– грозно и дерзко прикрикнула на нас рассказчица.

Я почувствовала, как заныла затекшая спина. С трудом распрямившись, я рухнула на стул. Алексей же, после крикаподруги, на стул опустился медленно. На Ирину мы смотрели с обожанием теперь оба.

– Так, вот,– продолжила она,– Этот, который громкий, все время говорил с «тихим», а тот больше помалкивал. А-а-а, вспомнила!– внезапно, заверещала Ирина.– «Гроб», «Гробом» он его называл!

Я и Алексей переглянулись. «Ничего себе помещение»,– захотелось мне возмутиться, но я пресекла в себе это желание на корню, потому, как Ирина предстала сейчас перед нами в роли очень важного свидетеля, которого не то, что пальцем, словом трогать было нельзя. «Ну, Гроб, так Гроб. Какая разница? У каждого свое понятие «помещения»»,– только и успела я подумать.

– Громкий говорил, мол, ты, Гроб, ответишь за все. И за карты, в том числе. Не захотел ты, Гроб, все по-хорошему порешать, значит, отдашь все. А Гроб

ему в ответ, мол, ты, Бешеный, не кипешуй, все уладим, ты же меня знаешь. А тот ему: знаю, на собственной шкуре испытал. Я тебя, за твою подставу, живьем закопать должен. И закопаю. Собственными руками удавлю гаденыша.

Ирина стихла. Я и брат не сводили с нее глаз, в надежде, что она продолжит. Но она опять « впала в анабиоз», натирая губкой с мыльным раствором, уже в который раз, чайную чашку.

– Дальше-то что?– устала я наблюдать картину: «Девочка общается со своими тараканами в голове», толкнув Ирину под локоть.

– А дальше ты зашевелилась, ну, я и прыгнула на свое место. Я видела, как ты села в кровати, и подумала, что сейчас ты выйдешь и разберешься там с этими бешеными гробами. Но ты так долго соображала, что я уснула.

– Подожди,– вспомнилась мне былая обида.– Если ты меня видела в комнате, почему утром решила, что это я сплю на веранде?

– Да, кто тебя знает? Жарко стало, вышла подышать или к ребятам подалась, а потом там и улеглась.

То ли, разыгрывая саму невинность, то ли Ирина действительно была таким человеком, но ее речь произвела на меня неизгладимое впечатление.

– К каким ребятам?– поперхнулась я, представив себе этих «ребят».

– Ну, к тем, на веранде. Я же не знала, что они настолько плохие.

– А ничего, что они по кличкам друг к другу обращались? Удавить и закопать грозились?

– Может, это игра какая. Я же их не спрашивала,– пожала она плечами, вытирая насухо посуду полотенцем.

– А что так? Вышла бы, да и поинтересовалась. Мол, кто такие? И чего приперлись к нам?– единственное, что нашлось у меня ей ответить.– Кстати, а с чего ты взяла, что кто-то играл в карты, если слышала конкретный разговор?

– Я же говорю, заспала, а карты почему-то врезались в память, как и ваши танцы. Или танцев тоже не было?– испугалась Ирина, уставившись на меня и бросив полотенце на стол.

– Все в порядке,– поспешила я ее успокоить.– Танцы мы танцевали. Может, они и были бешеные, но до гробов, однозначно, дело не дошло. Но у меня все же вопрос. А если бы я действительно вышлак этим двум? Ты бы все равно уснула? Почему ты меня не предупредила? Прыгнула она, видите ли, в кровать. У тебя там, в твоей бестолковке, которую головой кличут, все дома? У тебя, вообще, там хоть что-то в наличии имеется? Меня же убить могли!

Я говорила и говорила, и не могла выговориться. Возмущению моему не было предела. И это еще удивительно, как я не пошла в рукопашную, чтобы надавать Ирине оплеух. Алексей, вероятно, почуяв, что дело к этому и идет, стукнул по столу кулаком и провещал:

– Теперь, хоть что-то стало понятно.

Его маневр возымел на меня действие, я прервала свой словесный поток, но сверлить Ирину взглядом, выражающим негодование, презрение и злость, не прекратила. Она сидела, понурив голову, ковыряя пальцем дырку в старенькой скатерти.