Три повести о любви
Шрифт:
Увидев одиноко торчащего Ипатова, он на ходу улыбнулся и спросил:
«Все ждем?»
«Да вот чего-то задерживается», — обескураженно развел руками Ипатов.
«Это такой народ, — бросил майор, взглянув на свою спутницу. — Дай только им волю!»
Но девушка в ответ еще плотнее прижалась к его плечу. У нее было простенькое, с ярко накрашенными губами лицо продавщицы или буфетчицы. «Такие никогда не опаздывают», — подумал Ипатов.
С первым же звонком, слабо долетевшим из вестибюля, улица возле театра быстро опустела. Правда, еще какое-то время проносились опоздавшие парочки и уныло достаивал в нескольких шагах такой же, как он, незадачливый поклонник. А потом и их не стало. Было ясно, что Светлана уже не придет. И все же Ипатов не торопился уходить.
Ипатов вынул из кармана билеты, взглянул на них в последний раз, скомкал и бросил в мусорную урну. Повернул голову и увидел знакомую серую шубку. Светлана еще издали заметила его и теперь выжидательно, со смущенной улыбкой поглядывала на него. Ипатов рванулся к урне, но тотчас же опомнился: что она подумает, увидев его роющимся в мусоре? В лучшем случае решит, что он свихнулся. Так что сперва он ей скажет, а потом будет рыться…
«Я очень опоздала?» — виновато спросила она.
«Есть немного», — ответил Ипатов.
«Тетя Дуся, портниха моя, копуша каких мало, — начала оправдываться Светлана, — она целых два часа держала меня на булавках. Я даже шевельнуться не могла… Сюда идти?»
«Подожди, — остановил ее Ипатов. — Я уже думал, что ты не придешь, и выкинул билеты». Он шагнул к урне.
«Ты полезешь внутрь?» — ужаснулась она.
«Придется, — ответил он. — Они где-то здесь сверху».
Она оглянулась: прохожих поблизости не было.
«Только быстро!»
Он заглянул в урну и увидел синий комочек. Быстро запустил руку, дотянулся пальцами до билетов.
«Я бы ни за какие деньги не полезла», — заметила Светлана.
«Я бы тоже не полез, — сказал Ипатов. — Ни за какие деньги!»
«Ну, все уже?» — спросила она и еще раз оглянулась.
Несмотря на пребывание в урне, билеты совершенно не запачкались. Ипатов разгладил их на колене:
«Хорошо, что не порвал».
«Если помнить ряд и место, то могут пустить и так», — надменно пояснила Светлана.
«Только захоти она, ее и вовсе пустят без билета, — подумал Ипатов, трепетно ощущая рядом ее строгий мальчишеский профиль. — Ни один администратор не устоит».
Билетерша отправила их — до первого антракта — на балкон.
На сцене уже вовсю шло действие. Среди ярких и праздничных декораций носились какие-то пестро одетые мужчины и женщины. Время от времени они становились в красивую позу и что-то громко пели. Впрочем, Ипатов и не пытался понять содержание оперетты. Он стоял рядом со Светланой и дышал с ней одним спертым воздухом. Когда они пришли, свободных мест уже не было; весь проход между креслами оказался забит опоздавшими; попытка пройти вперед продвинула Ипатова и Светлану всего на несколько шагов, но и это мало что дало: по-прежнему перед ними маячил частокол голов. Если Ипатов при его росте еще мог, вытянув шею, разглядеть что-то на сцене, то для Светланы ничего не оставалось, как слушать жизнерадостную музыку. Поначалу он боялся, что она с досады повернется и уйдет. Он с опаской поглядывал на ее сжатые губы, на сердито нахмуренный лоб.
«Еще немножко потерпеть, еще немножко, скоро антракт», — принялся он ее успокаивать.
«Сама виновата. Не надо было опаздывать», — неожиданно самокритично ответила она.
А потом, когда какому-то
«Нельзя!» — сказала она.
«А по носу можно?» — спросил он.
«Чудила! — ответила она. — Сам же просил, уже позабыл?»
«Я просил фигурально!» — пояснил он.
«А, фигурально! — протянула она. — Я не поняла».
И хитренько улыбнулась.
В этот момент на них зашикали. Они смущенно переглянулись: оказывается, они кому-то из опоздавших мешали наслаждаться музыкой и переживать за героев, живущих там, на сцене, пока еще непонятной и загадочной для Ипатова и Светланы жизнью…
Под аплодисменты, возвестившие начало антракта, толпа опоздавших хлынула в партер. Ипатов всю дорогу от балкона до их двенадцатого ряда вел Светлану под руку. Не было ни одного человека, который бы не остановил на них взгляда, не посмотрел бы им вслед. При этом выражение лиц не отличалось многообразием: мужчины завидовали ему, женщины — ей. И только очень молоденькие девушки и юноши смотрели на Светлану чистыми и восторженными глазами. Ипатов словно плыл по воздуху…
Опомнился только, когда увидел уже знакомого молодого майора, показывавшего рукой на кресла рядом с собой. Его спутница также помахала рукой. Переждав, пока выйдут желающие поразмяться в антракте, Светлана и Ипатов втиснулись в узкое пространство между рядами и направились к своим местам. Майор встречал их стоя. Ипатов не сводил взгляда со сверкающей на его груди, над несколькими рядами колодок, Золотой Звезды Героя Советского Союза. Провоевав два с лишним года на фронте, он знал, какой дорогой ценой она достается. В их танковой бригаде было всего три Героя. Так что человек, удостоенный такой высокой и почти всегда заслуженной награды, пользовался уважением не только у тех, кто никогда не нюхал пороху, но и у своего брата фронтовика, что намного важнее. Ипатов покосился на Светлану: ее лицо было холодно и бесстрастно. «Может быть, это и к лучшему», — ревниво подумал он. Майор же смотрел одинаково приветливо на обоих. Его спутница во весь рот улыбалась Светлане, но та даже не удостоила ее взглядом.
«Познакомьтесь!» — сказал Ипатов.
Майора, оказалось, звали Рашидом («Ни за что не скажешь, что татарин», — удивился про себя Ипатов, имевший весьма смутное представление о татарах), а его приятельницу — Кленей.
«Полное мое имя Клеопатра, — пояснила та. — Была в Древнем Египте царица Клеопатра, не слышали? О ней еще Пушкин писал».
«И не только Пушкин, — заметил Ипатов. — Шекспир тоже!»
«Вот видишь, сколько о тебе понаписано!» — сказал майор, усаживаясь.
«Кленя, Кленя, Кленечка, полюбила Ленечку, — весело отозвалась Кленя, — а у Ленечки дела: жена тройню родила!»
Светлана нахмурилась и отодвинулась в кресле: ее явно шокировали Кленины манеры, беспокоило, как бы кто-нибудь не подумал, что они из одной компании. У Ипатова же Кленя не вызывала никаких отрицательных эмоций; наоборот, она показалась ему даже забавной и по-своему привлекательной. К тому же, что-то в ней смутно напоминало Веру. То ли чуть хитроватая простота, то ли почти детское добродушие. В какой-то мере на отношение к ней Ипатова, наверно, сказывался и ореол ее спутника. Впрочем, если быть честным до конца, знакомство с Рашидом делало значительнее в глазах окружающих и его, Ипатова, тоже. А через него и Светлану, хотя она этого, очевидно, не понимала.